его телефонных разговоров. В ночь нападения он переписывался с кем-то со своего телефона и получал информацию о том, когда мы выйдем из здания.
— Может быть, Лоренцо говорил о чем-то совершенно несвязанном?
Марсело наморщил лоб. — Время отправки сообщений совпадает. Не говоря уже о том, что у него есть мотив. Ему нужно что-то мое. Что это? Ты пытаешься прикрыть своего бывшего любовника?
Его руки сжимаются и разжимаются по бокам, как будто он с трудом контролирует себя, чтобы не послать кулак в стену.
— Конечно, нет.
Он делает шаг вперед. — Дедушка упоминал, что между вами было много переписки, и он решил, что лучше мне не видеться, но, может быть, я все равно попрошу его прислать мне выписки.
Я сузила глаза.
— Не смей. Это не твое дело. Как бы ты себя чувствовал, если бы кто-то читал наши текстовые сообщения? — Я скрещиваю руки. — Но…
Я нервничаю, как никогда, чтобы признаться в правде.
Марсело качает головой, и это напоминает мне добермана, который учуял запах стейка. — Что ты мне не говоришь?
Это точка невозврата. Я могу все бросить, позволить Марсело убить Лоренцо и надеяться, что Лоренцо не станет меня обвинять, или я могу рассказать ему правду и разрушить все, что мы построили.
Мой желудок словно готов снова взбунтоваться, а на шее выступили капельки пота. Может быть, Марсело прав, и у меня нет того, что нужно, чтобы стать частью этой жизни. Любой другой, наверное, заманил бы его в постель прямо сейчас и позволил бы этому разговору остаться в прошлом. Позволил бы Марсело убить Лоренцо, не задумываясь, потому что, по крайней мере, это была не я.
Но я не могу. Я не могу жить так, чтобы эта правда висела у меня над головой, как грозовая туча, и преследовала меня до конца наших дней. Я тяжело сглатываю, руки судорожно сжимаются перед собой. Марсело фиксирует это движение и сужает глаза.
— Я должна тебе кое-что сказать. Но, пожалуйста, позволь мне все объяснить, прежде чем ты что-то скажешь.
Он замирает. Настолько, что кажется, будто он не дышит.
— Я та, кто создал компьютерный код для взрыва бомбы, которая убила твоего отца.
Мои слова повисают в воздухе, как граната со взведенным затвором. Я отсчитываю время до неизбежного взрыва.
Когда Марсело ничего не говорит, я решаю выложить все начистоту.
— Я не знала, что это то, что я делаю, клянусь. Я просто сложила два и два после того, как ты упомянул, что знаешь, что бомба была приведена в действие с помощью компьютерного кода. В тот вечер у пруда с Лоренцо… он сделал какое-то странное замечание, которое я сначала не поняла, спросив, что бы ты почувствовал, если бы узнал, что твоя невеста так хорошо разбирается в компьютерном программировании. Тогда это не имело никакого смысла, но позже до меня дошло.
— Лоренцо спросил меня, не покажу ли я ему, как написать код для взрыва бомбы, а потом захотел узнать, как ее создать. Мой брат показал мне, после того как я его без конца упрашивала, и, видимо, Лоренцо каким-то образом узнал. Он сказал мне, что просто хочет стать более полезным для семьи, что он хочет продвинуться по служебной лестнице, и я ему поверила. Я не понимала, когда передавала ему все это, для чего он собирался это использовать. — Я смотрю на Марсело со слезами на глазах и признаюсь в самом болезненном. — Клянусь, я понятия не имела, для чего он это использует. Я не знала, как тебе сказать.
Лицо Марсело по-прежнему пустое, а воздух между нами густой от напряжения.
— Мне очень жаль. — Слезы стекают по моему лицу. — Я боялась сказать тебе. Я не хотела терять эту связь и…
Он делает два шага вперед, кладет руки мне на плечи, а затем прижимает меня к стене. Его пустой взгляд сменяется маской ярости.
Я была наивна, думая, что у нас все получится. Мне повезет, если он вообще оставит меня в живых.
37
МАРСЕЛО
Возраст и неверие пронизывают мое тело. Я возвышаюсь над ней, мои руки сжимают ее плечи. Если бы она была кем-то другим, они бы обвились вокруг ее шеи.
— Все это время ты играла в игру? — спрашиваю я, не заботясь о ее ответе. — Ты собирался сделать так, чтобы я влюбилась в тебя и в какой-то момент убила меня во сне?
Ее глаза расширяются, и она качает головой.
— Я был идиотом несколько месяцев, позволяя тебе водить меня за нос. Но знаешь что? — Я делаю шаг назад, и она падает на пол. — Убить тебя было бы милосердием.
Я наклоняюсь и провожу пальцем по ее лицу, подбородку, потом по шее. Я расстегиваю пуговицу на ее блузке.
— Скоро ты станешь моей невестой, и я превращу твою жизнь в ад. Твое тело будет моим до конца жизни. Ты можешь сидеть дома, растить детей и устраивать вечеринки. Тебе повезет, если я позволю тебе увидеть внешний мир за пределами церковных служб и семейных праздников.
Я усмехаюсь, чувствуя яд в своем голосе, зная, что именно этого она пыталась избежать своим обманом.
Я делаю шаг назад и отворачиваюсь, не в силах больше смотреть на нее. Все было ложью. Все.
Она хнычет и плачет. — Я клянусь, я не знала, для чего это. Я была…
— Я не хочу слышать ни одного гребаного слова из твоих уст! — Я поворачиваюсь и указываю на нее, кровь бурлит в моих венах, пульсирует в шее. — Ты просто пытаешься замести следы, раз уж правда всплыла наружу. Я не собираюсь снова попадаться на твою ложь!
Раздается громкий стук в дверь. — Марсело!
— Убирайся к чертовой матери! — кричу я в ответ. Она вскакивает, чтобы броситься к двери, но я блокирую ее, стоя спиной к двери. — Я не помню, чтобы я говорил, что ты можешь уйти.
— Марсело, — умоляет она, глаза расширены от страха.
Мне приходится отвести взгляд. Я помню, как эти широкие глаза смотрели на меня с любовью. Это была ложь. И почему-то это кажется мне большим предательством, чем то, что она приложила руку к тому, чтобы убить меня. А ведь она лгала мне и все это время переживала за своего драгоценного бывшего любовника…
— А что ты думала, я сделаю, когда ты решишь рассказать мне правду? — Я хватаю ее за руку и тащу к кровати.
— Не знаю. Я бы не смогла жить с собой, зная, что храню секрет.
По ее лицу
