пачку купюр осеннего цвета, цвета пожухлой листы. С каждой купюры на него строго глядит лицо Син Саимдан, или как ее звали в эпоху Чосон — «Мудрой Матери и Хорошей Жены». Если каждая купюра достоинством в пятьдесят тысяч вон, то в конверте… пять миллионов?
— Кто может маме такие деньги присылать? — задается вопросом Бон Хва, перебирая купюры. Из середины пачки выпадает клочок бумажки, размером не больше визитки. Он подбирает бумажку и разворачивает ее. На клочке бумажки знакомым размашистым подчерком написано «Мама! Со мной все в порядке, не беспокойся! Купи Бон Хва его дурацкий компьютер и замени, наконец, старую стиралку. Чжи Мин». У него слабеют руки и он выпускает конверт из рук, желтые купюры цвета пожухлой листвы — разлетаются по комнате, словно настоящие листья.
— Эй! Что за… — раздается сонный голос Чон Джа, которая садится на футоне, прикрывая грудь одеялом и стряхивая с волос желтую бумажку: — ты чего с утра деньгами разбрасываешься? Хотя… — она вертит в руках купюру: — настоящая? Вроде настоящая. А чего это ты у нас такой богатый стал? Ай, не буду вопросы задавать, ну решил парень с утра меня в деньгах искупать, буду наслаждаться… — она откидывает одеяло в сторону: — давай еще! Черт с ним, с моей девственностью… отдам ее тебе на растерзание. За такие деньги-то…
— Чон Джа! Это от Чжи Мина! Мой брат жив! И… пишет, что с ним все в порядке. Но тут ни адреса, ни номера телефона! А на свой телефон он не отвечает… — бормочет Бон Хва, вглядываясь в клочок бумажки с подписью его брата. Как будто ему по голове кувалдой ударили, вот как он себя чувствовал! Будто бы он снова стал маленьким и снова может ни за что не отвечать… как было до того, как мама попала в больницу, а брат пропал без вести. Будто бы мир вокруг изменился, стал приветливым и светлым. Солнечные лучи, которые проникали через щелочку в шторах и играли на взъерошенных волосах Чон Джа, на ее лице, заставив ее зажмуриться и чихнуть, — все казалось таким дружелюбным и теплым…
— У меня такой брат! Он… я вас познакомлю! Он такой классный! И умный. И шутить умеет… правда на коляске, но все равно он лучший.
— Да? Ну… я рада что твой брат нашелся. Нет, стой. Не нашелся? Просто записка. А ну… дай сюда. — она встает и протягивает к нему руку и на секунду он зажмуривается от такой картины — падающие из окна солнечные лучи, словно косые колонны, висящие в воздухе пылинки и шагнувшая к нему богиня, босая и нагая во всем своем великолепии… он сглотнул и отвел взгляд.
— Вот. — отдал он ей бумажку. Она, нимало не смущаясь, взяла ее в руку и внимательно изучила. Нахмурилась.
— Скажи-ка мне малыш… а у твоего брата в последнее время не было случайно… больших денежных сумм на руках? Он не покупал чего-нибудь… дорогого и ненужного? Ну типа хорошего смартфона или там ювелирных украшений? — задумчиво спрашивает у него Старший.
— Да нет. Вроде нет. — Бон Хва пытается вспомнить что именно покупал Чжи Мин. Не может вспомнить.
— Может быть он начал вести себя необычно? Принимал сильнодействующие препараты?
— Нет! Я… не помню. Почему ты задаешь такие вопросы?
— Почему… — Старший вздыхает: — ты вон на Чон Джа взгляни. Она сразу все поняла.
— Что? — он переводит взгляд на Чон Джа, которая замоталась в простыню, перестав дразнить его видом своего обнаженного тела. Он вдруг понял, что если бы она посчитала что дело не серьезное — нипочем она бы не замоталась в простыню. Так бы и шарилась по дому голой, дразня его и заставляя отводить взгляд, она такая. Знает, что у него есть девушка и специально вот так себя ведет! Но раз уж она прикрылась — значит хочет что-то важное сказать…
— Слушай, малыш. — говорит Чон Джа и голос ее непривычно серьезен: — А у твоего брата в последнее время крупных сумм на руках не водилось? Он наркотики не принимал? Может в азартные игры на деньги играл?
— Что? И ты тоже такие вопросы задаешь! Да что случилось-то? Все же хорошо. Вон и брат нашелся. — Бон Хва забрал бумажку у Чон Джа: — Вот тут написано — «со мной все в порядке».
— Никто не будет подкладывать деньги наличными в конверте под дверь, если только он не в бегах. — качает головой Чон Джа: — Твой брат скрывается. И у него есть деньги. Обычно у беглецов каждая вона на счету. Если бы меня за мягкое место мадам Вонг не поймала, я бы тоже в бега ударилась… а в бегах денег не заработаешь. Значит у него есть деньги. Много денег. А теперь сложи два и два, мелкий — твой брат от кого-то скрывается, да так, что даже по телефону позвонить не может домой… и при этом у него откуда-то деньги появились.
— Вы хотите сказать, что Чжи Мин — преступник? Дон Корлеоне? Да что за чушь!
— Слушай… тебе в школу пора собираться. Давай я пока завтрак приготовлю, — говорит Чон Джа, нагнувшись и подняв одну из купюр, посмотрев ее на свет, проверяя водяные знаки: — а про брата твоего… лучше потом подумаем.
— Хорошо, что он живой, правда же? Правда? А то Старший меня пугал, что если не нашелся сразу в течение трех суток, то может и не найтись. — говорит Бон Хва: — Вот закончим с этой Кан и начнем искать брата! Я уверен, что вместе мы его обязательно найдем! У нас и Аой есть и Юна с частным детективом. И ты и Старший тоже! И… обязательно его найдем! А там и мама проснется… все будет как раньше.
— Если он, конечно, хочет чтобы его нашли. — бормочет себе под нос Чон Джа, запахиваясь в простыню поплотнее: — Все, иди на свою пробежку… я переодеваться буду.
— А? Конечно. — он отворачивается и проходит на кухню. Странное поведение Чон Джа, которая то ничего не стесняется и ходит голышом, да и в обнимку спит так же, то вдруг «выйди я переоденусь» — не привлекает его внимания. Главное то, что его брат жив! И здоров. Интересно как он там? И где — там?
