была ужасно, чудовищно одинока. Но сейчас, когда комменты заполняют весь экран, я понимаю, что не одна. Далеко не одна.
Позже, когда Ариэль и Джиа уснут и бодрствовать останемся только мы с луной над тупиком, где маленькая Эверет каталась на велике и мечтала стать звездой, я отвечу каждому комментатору в «Тиктоке». Может, даже запущу виртуальную группу поддержки или что-то такое. Или даже комитет. Профсоюз. Для подростков такое существует? Как бы там ни было, возможности кажутся бесчисленными.
Я поднимаю голову и натыкаюсь взглядом на гордые красивые лица Джиа и Ариэль. И падаю к ним в объятия.
– Иди и задай всем жару, – говорит Ариэль.
Пианист и планшет все еще на сцене. Я соскучилась по высоким нотам, микрофонам и свету прожекторов. Мне не хватает моих минут славы. Пробравшись сквозь толпу к сцене, я беру ручку. И застываю над планшетом перед тем, как красивым росчерком вписать свое имя в список. Пианист склоняется ко мне, и я шепотом называю ему выбранную песню. Он кивает, перелистывает ноты, а потом встает и обращается к зрителям:
– Встречайте нашу первую исполнительницу, – гремит его голос, а потом пианист поворачивается ко мне. – Прошу.
Зрители аплодируют. Ариэль и Джиа вопят во всю глотку – можно подумать, мы на футбольном матче, а не в кабаре.
Я беру микрофон.
– Привет, – говорю я, – меня зовут Эверет Хоанг.
Звучит вступительный аккорд.
И я начинаю петь.
42
Ариэль
– Боже, – шепотом произносит Джиа, – я и забыла, какой у нее прекрасный голос.
Она права. Я тоже забыла. Эверет тянет низкие ноты. Я сжимаю руку Джиа, и она сжимает мою в ответ.
Беа понравилось бы здесь. Ночи кабаре в «Косой кошке» стали устраивать всего пару лет назад, и ей так и не довелось тут побывать. Так и вижу ее на танкетках, с собранными в хвост волосами, чувственно поющую «Тот, кто позаботится обо мне»[77]. Она всегда хорошо пела, даже когда перегибала палку, подражая Мэрилин Монро.
Мы повзрослели, и Беа наверняка пришла бы в восторг от того, как изменились Эверет и Джиа. Она бы с удовольствием набивала с нами рот пиццей и хвалилась рисунками Джиа всем своим друзьям. По вечерам таскала бы Эверет с собой по кофейням, чтобы забалтывать бариста. По ночам, осоловелая после вечеринок, забиралась бы ко мне в кровать и тихонько сопела в спину.
Я покручиваю браслеты на запястье. Один – из ее прошлого, символ дружбы с Хаджин и Карлом и жизни в Пусане. Другой – из будущего, того, которое создам для нее я.
Я тоскую по ней. Тоскую по тому, чего никогда о ней не узнаю. Тоскую по женщине, которой она не станет. Но я всегда буду возвращаться к ней, даже если ветер переменится и мне захочется в Калифорнию.
Океан имени Беа – он везде, думаю я. И, сжав руку Джиа, вслушиваюсь в музыку.
43
Джиа
После ночи безудержных танцев мы, устроившись на крыльце у Эверет, вытягиваем ноги и наблюдаем, как мотыльки кружат вокруг фонарей. Девчонки ноют, пока наконец не приходит Акил. Они с Эверет принимаются обсуждать новую школу – он кладет голову мне на колени и свешивает ноги над клумбой. Мы меняем тему и обсуждаем все и ничего сразу – корейские сериалы, каким осенью будет Пусан, голубика или клубника, чем линия метро Q лучше линии R. Мимо все реже проезжают такси, сквозь окно видно, как в гостиной дремлет Уоткинс.
Акил зевает.
– Пойду я, пожалуй, – говорит он и, чмокнув меня в губы, встает.
И убегает по подъездной дорожке вниз, на другую сторону улицы, и мы машем друг другу на прощание. Когда за ним закрывается дверь гаража, Ариэль издает смешок.
– Какая прелесть.
– Мерзость, – дразнится Эверет и пихает меня в бок.
Я качаю головой.
– Довольна?
– Очень.
Эверет занимает место Акила, раскладывает волосы у меня на юбке. Заглянув в расстегнутую сумочку, что стоит у меня под ногами, она хмурит лоб.
– У тебя что, – дамплинги в сумке?
– А-а, да, – вспоминаю я.
Я с осторожностью достаю маленький контейнер – к счастью, он все еще цел, – и ставлю его себе на колени. Когда мы уходили из ресторана, мама вручила мне шесть оставшихся дамплингов – для перекуса во время ночевки. Я хотела переложить их в рюкзак к пижаме и зубной щетке, который дожидается меня на диване у Эверет, но, отвлекшись на наши слезы и радости, забыла это сделать.
Ариэль разглядывает светло-коричневые лодочки в пластиковой упаковке.
– Поверить не могу, что ты их с собой в «Косую кошку» взяла.
– Ну, они очень сытные, – пожав плечами, говорю я. – Танцы и поездки на метро выматывают, согласитесь?
Надавив на крышку, я открываю контейнер.
– Принесу палочки, – сообщает Эверет и убегает в дом.
И возвращается с деревянными, которые каждый ресторанчик в Чайнатауне кладет в пакеты с едой навынос.
– Идеально.
Мы истребляем дамплинги один за другим.
Чтобы сделать идеальный дамплинг, нужны три элемента. Ариэль, взмахнув палочками, осторожно сдавливает тесто. Эверет заглатывает фарш, по подбородку течет бульон. Этим летом мы столько всего пережили по отдельности, и впереди осени и зимы, которые принесут нам новые испытания. Но сейчас мы вместе – три королевы Нью-Йорка под небом Флашинга. Я подношу дамплинг ко рту.
Благодарности
Эта книга не увидела бы свет, если бы не множество королев.
Джен Унг, замечательный редактор – спасибо за то, что дала шанс Джиа, Эверет и Ариэль: твое упорство, вдумчивость и способность то и дело бросать мне вызов как писателю и человеку превратили этот роман в то, чем он стал.
Мариэтта Закер, мой непревзойденный агент, – спасибо за то, что всегда болела за меня и поддерживала. Как сказала бы Тина Тернер, ты просто лучше всех.
Огромная благодарность всем сотрудникам Quill Tree и Harper-Collins: Эрин Фитцсиммонс – за изысканный дизайн; Розмари Броснан – за то, что первой открыла мне дверь и не дала ей закрыться; Селине Сан, самой доброй ассистентке; Лизе Калкасоле, Сабрине Аббалле и Пэтти Розати – за то, что рассказывали о «Королевах» всем и каждому; а также Элисон Керр Миллер и Микайле Лоуренс, чья дотошность спасла меня от множества провалов.
Зиао Рон-Ченг – спасибо за совершенно потрясающие иллюстрации.
Спасибо Саре Сук, Изабель Нго и Ванессе Чан за то, что помогли мне правильно расставить все акценты в истории, – я очень ценю ваш вклад и мудрость.
Грейс Кендалл и Лаура Шрайбер – спасибо
