с ней, ссадины на ногах ей об крышу не наделайте, — крикнул одноглазый, который скорее всего и был тем самым главным бандитом. — Поцарапанная она будет стоить намного меньше.
Когда эта группа подошла к гондоле, Одноглазый обратился к охранникам:
— Учтите — эта девка еще целка, ее проверяли! Если кто-нибудь из вас трахнет ее в полете, как было в прошлый раз, то вы не отделаетесь одними яйцами, что случилось с тем безмозглым придурком. И речь идет не только об одной дырке — по прилету ее всю проверят с ног до головы, вам ясно⁈ Почему за вами, идиотами, всегда приходится следить — так и норовите товар испортить, как будто вам в городе девок мало! Все, начинайте грузить — и так проваландались с этой сучкой столько времени!
Сказав это, Одноглазый отошел к краю крыши и, повернувшись спиной к остальным, начал разглядывать какой-то предмет, достав его из кармана. Когда девушку попытались завести в гондолу дирижабля, она стала энергично сопротивляться и причитать, уговаривая отпустить ее. А затем пленница вдруг со всего размаху пнула острым носком туфли точно по причиндалам одного мужика, после чего довольно ловко заехала локтем по сопатке другому. Это помогло ей вырваться из рук конвоиров, и девушка рванула прочь от дирижабля, громко крича:
— Помогите! Полиция!
Все пятеро мужиков бросились в погоню за девушкой, а Одноглазый, глянув на эту сцену через плечо, процедил какое-то ругательство себе под нос и вернулся к своему занятию. Я решил, что это удобный момент, чтобы поживиться чужим добром, и быстро отправил весь груз в пространственный карман Верблюда.
Через минуту пятеро мужиков притащили рыдающую девушку обратно к дирижаблю, держа ее за руки и за ноги. Не обратив внимание на исчезновение груза, они занесли девушку в грузовой отсек гондолы и начали ее привязывать к какой-то рейке. В это время Одноглазый убрал обратно в карман предмет своего интереса и пошел посмотреть, как справляются его подчиненные. Подойдя к дверям гондолы, он заглянул внутрь, потом оглянулся назад и недоуменно начал озираться по сторонам.
— Эй, остолопы — вы куда груз дели?
После этого вопроса о девушке все сразу забыли. Шестеро мужиков начали бегать по крыше и орать друг на друга. Затем Одноглазый привлек к поискам и пилотов дирижабля. Дошло до того, что вся эта толпа на полном серьезе уже готова была потрошить весь дирижабль, а не только гондолу, поскольку грузу на крыше просто некуда было деться. Потом начали осматривать землю вокруг здания, предполагая, что груз могли сбросить вниз. По крыше через некоторое время бегало уже человек двадцать.
Глядя на эту суету, я решил, что можно спокойно раздать им «подарки», тем более, что раньше мне этого делать не доводилось. Я достал артефакт, с помощью которого когда-то снял с Мили родовое проклятие, и выбрал на нем самую быстродействующую гадость, когда у проклятого начинают заживо гнить все выступающие за пределы туловища части тела: конечности, голова, у мужиков — причиндалы, а у женщин — груди. После чего начал раздавать всем пробегающим мимо меня бандитам этот «подарок». Хотел и Одноглазого им наградить, но что-то меня остановило — вдруг подумал, что для него кара должна быть посерьезнее, но какая именно, мне тогда еще в голову не пришло. Поэтому с Одноглазым я не стал торопиться.
Закончив одаривать бандитов проклятиями, подумал, что можно еще и попытаться освободить девушку. Я осторожно зашел в гондолу и подошел к кое-как привязанной девушке, сидевшей на полу в какой-то прострации.
— Эй, ты меня слышишь? — прошептал я ей, держась от нее на расстоянии в полметра. Девушка вздрогнула и начала озираться. — Не пугайся, ты меня не видишь. Я сейчас помогу тебе сбежать, но ты должна вести себя тихо, чтобы с тобой ни происходило. Поняла? — девушка в ответ закивала головой. — Я разрежу веревки и выведу тебя наружу. Тебя также никто не будет видеть, поэтому не бойся. Главное для тебя — вести себя адекватно!
Когда я избавил девушку от веревок и вывел ее на крышу, прошептал:
— Сейчас мы с тобой полетим по воздуху. Я тебя перенесу на улицу и там опущу на землю, после чего можешь бежать, куда захочешь. Только не психуй, пока будем лететь. Договорились?
— Угу.
— Ну все, полетели.
Мы с девушкой долетели до оживленной улицы, где я аккуратно опустил ее на землю.
— Все, ты свободна!
Поднявшись в воздух на несколько метров, стал наблюдать за девушкой, которая сделала робко шаг, затем другой, все еще не веря, что ее плен закончился, а потом быстро пошла по улице, озираясь по сторонам.
Я подлетел к Жуку и залез на переднее сиденье. Все мои приключения на крыше и освобождение девушки прошли под пристальным контролем Светы. Она не стала следовать моему распоряжению висеть где-то в стороне, а практически сразу последовала за мной к зданию, но я не злился на нее, потому как осторожности моей жене не занимать!
— Фух, — выдохнул я, усевшись на переднее сиденье. — Три дела сделал: груз стырил, бандитам раздал проклятие, девушку освободил. Теперь осталось похитить бандита.
— Может в следующий раз? — неуверенно спросила милая. — Все бандиты сейчас на взводе!
— Не хочу я еще раз сюда прилетать и видеть эти мерзкие рожи по-новому. Лучше за один раз управиться. Так что, ждите!
Я снова приземлился на крыше и стал бродить по ней, присматриваясь к бегающим туда-сюда бандитам. То, что я всем им раздал проклятие, меня не беспокоило — как набросил проклятие, так его и сниму, и вреда оно телу еще причинить не успело.
По логике вещей я мог хватать любого молодого парня, но мне не хотелось, чтобы Мао Цзэдун выглядел как примитивный разбойник. Какие-то бандиты выглядели, как мускулистые бройлеры, в смысле бодибилдеры, другие имели мерзкие рожи, у третьих на лице имелись уродливые шрамы. Наконец на крыше появился новый персонаж, сразу привлекший к себе мое внимание. Мужичок среднего роста не отличался заметной мускулатурой, но по его движениям сразу становилось ясно, что с таким лучше не драться! Этот боец оставался совершенно спокойным, внимательно осматривал все вокруг, особенно заинтересовался порезанной мной веревкой в дирижабле, которой привязали девушку.
Лицо у этого бандита выглядело каким-то средним. Подобная физиономия в людном месте совсем не цепляет взгляд окружающих, словно на месте
