под лестницей вела к подобию подвала для хранения консервированных продуктов. Осторожно спускаясь по ступенькам, ведущим ко входу в хранилище, я опиралась на стены. Их шершавые старинные каменные основания словно гладили меня в ответ при каждом прикосновении.
Я нащупала выключатель, и свет от тусклого плафона на стене, наполовину заполненного сухими мотыльками, словно гербарием с прошлого лета, слабо осветил помещение, фрагментарно выхватывая из темноты полки с консервацией, заботливо рассыпанную в банки крупу и всевозможные специи. «Как-то уж слишком холодно», – подумала я, спускаясь с последней ступеньки.
В маленьком оконце, расположенном чуть выше уровня пола, мелькнула тень. Мне стало не по себе. Холод пронизал все тело, словно ожидающий в засаде зверь. Мучающая последние месяцы слабость накинулась на меня, отбрасывая в сторону мои выставленные, словно заграждения, желания противостоять ей хотя бы посредством вечерних кулинарных посиделок за чаем. Еще накануне я вознамерилась приготовить пирог к чаю по рецепту московской бабушки, так полюбившийся Барбаре. Чтобы не окружать себя излишней заботой, я решила самостоятельно собрать недостающие ингредиенты. До вечерней традиционной чайной церемонии оставался час.
Мне показалось, что тень за оконцем мелькнула еще раз, и словно откуда-то легкое дуновение образовалось в воздухе.
Я подняла голову вверх, пытаясь рассмотреть, что движется в углу высокого конусного потолка. Мне показалось, что там зашевелилась какая-то тень. Паника, охватившая меня, присоединилась к слабости: ноги стали словно ватными, и я, теряя последние силы, оперлась на что-то большое и скользкое. Рука соскользнула, и я, не удержавшись, села на пол. Сверху мне в руки плюхнулась большая головка сыра, словно припечатав меня своим весом. «Вот что так пахло», – подумала я, заворачивая тряпочкой открывшиеся углы сырной головы. Надо мной словно опять послышалось чье-то оживленное присутствие. «Наверное, меня не скоро обнаружат», – думала я, силясь освободиться от свалившейся на меня сырной продукции в таком количестве. «Вроде никто не каркал надо мной, что за щедроты валятся на меня», – думала я, чертыхаясь и стараясь не уронить стоящие вокруг банки с соленьями.
Я с трудом поднялась и, словно колесо, перекатила головку сыра в сторону нижней полки.
Над головой раздался чуть уловимый писк и скрежет.
– Ого, Мусь, ты что, так проголодалась? – в проеме двери стояла младшая дочь, с удивлением рассматривающая мои упражнения. – Я смотрю, дверь приоткрыта, свет горит… Правда, клевое помещение, да? Тут словно узников держали. Тебе помочь?
Юлия спустилась ко мне, подобрала выпавший рецепт и стала проворно складывать в корзинку написанные на листке ингредиенты. Делала она это так быстро, словно собственноручно расставила все припасы и точно знала, где и что лежит.
– Юляша, – спросила я дочь, опять заметив промелькнувшую тень за окном. – Тебе не страшно сюда спускаться?
– А чего бояться? – ответила дочь, аккуратно поправляя сдвинутые мной с полки банки. – Ты что, боишься темноты, Мусь? Или того, что придумала себе в темноте? – она с интересом уставилась на меня, ожидая ответа.
Я замялась. Над потолком опять что-то зашевелилось. Я, задрав голову, стала еще пристальнее вглядываться в то место, откуда, как мне казалось, исходят звуки. «Главное – сейчас собраться и подняться по лестнице, – думала я, не желая показывать дочери свое состояние. – Там отдышусь, справлюсь с паникой и слабостью, надо найти силы», – размышляла я, пытаясь унять предательскую дрожь в ногах.
– Так тут и бояться нечего и некого, банки да мыши… – продолжала вещать дочь, аккуратно прикрывая сбитые мной ажурные салфетки под баночками и указывая рукой в направлении потолка.
– Кто???!! Какие такие «мыши»? – почти теряя сознание от страха, прошептала я, хватаясь за стену.
– Обычные, летучие, они почти домашние, Барбара говорит, – откусывая яблоко, рассуждала дочь.
– Мыши?!! – выдохнув, прохрипела я и словно под песню «Взвейтесь кострами, синие ночи» взлетела по лестнице вверх, пробежала по стометровому коридору, как будто сдавала нормы ГТО, и, взлетев по лестнице на второй этаж, вбежала в комнату Леры.
– Что произошло? – Лера встал из-за рабочего стола и приблизился ко мне. – На тебе лица нет, что случилось?
Я силилась отдышаться от последствий совершенного мной марш-броска.
– Вот и я говорю, знания не всегда полезны, и не так чудны приготовленные нам открытия, о которых твердит нам дедушка Толя, вот вам и просвещенья дух, – позади, пыхтя, появилась Юлия, таща корзину с набранными продуктами. – Ученье – свет, вот вам и свет, продукты-то куда переть? – деловито присаживаясь на кресло и ставя у ног корзину, спросила она, откусывая от яблока.
– Оставь корзину, я отнесу ее сам на кухню, – сказал Лера дочери и вывел меня на террасу. – Дыши, дыши спокойно, это паника, и сейчас все пройдет, – приговаривал он, усаживая меня в кресло на террасе. – Тут нет никаких мышей…
– Значит, это все-таки были мыши, и ты опять разбавил реальность? – спросила я, вспоминая позавчерашний разговор в парке.
В тот день, вернувшись после очередных процедур и витаминных капельниц, я, собрав силы, вышла на предложенную Лерой прогулку в наш парк. Вечерело. Было уже прохладно. Сверчки заводили свои традиционные трели, буйство цветов в нескошенных местах парка радовало глаз.
Мы брели по аллее, как вдруг над моей головой в сумерках пролетело несколько необычных птиц. Ухудшающееся зрение не дало возможности разглядеть их внимательно, и я успокоила свое любопытство рассказом Леры о том, что это такой вид ночных ласточек. Как городской житель, я слабо разбиралась в орнитологии и заглушила в себе закравшиеся было сомнения. Дабы не выглядеть совершенным профаном в этой области, я удовольствовалась таким объяснением и лишь с опаской поглядывала на изредка пролетавших над нами «немецких ночных ласточек», ныряющих под крыши построек.
– Зачем ты вообще пошла туда и как умудрилась спуститься по лестнице? – волновался Лера.
«Просто какой-то день открытых дверей. Интересно, сколько еще нарисованных им для меня очагов мне предстоит проткнуть своим носом», – вдруг подумала я и, не успев сосредоточиться на этой внезапной мысли, увидела, как над моей головой молниеносно пронеслась «ночная ласточка».
Оттолкнув Валерия, пытавшегося накрыть меня пледом, я выхватила у него плед, реактивной стрелой влетела в комнату и попыталась «спрятаться в домик». Руки не слушались, плед соскакивал с головы, страх захватил меня, не давая возможности опомниться.
– Все хорошо, все хорошо, посмотри, нет мышей, в комнате их не бывает, и я…
Не успел он договорить, как в комнату ворвалась летучая мышь и, ослепленная ярким светом люстры, стала метаться по помещению и биться об стены. В панике я выбежала из Лериного обиталища, забежала к себе и заперлась в ванной. Я включила кран и умылась. Вода успокоила меня, я опустилась на пол и заплакала.
Снаружи
