мордоворотов пнул по стульчику, на котором сидела старушка, да так, что она чуть не упала, тумблер в голове переключился в крайнее положение. Да и предохранители почти все враз перегорели. Магия словно взбесилась, готовая сорваться с моих рук. И пришлось приложить немало усилий, чтобы не начать бойню. Но прежде я справлялся в таких ситуациях без неё, и сейчас голова у меня оставалась на плечах, я незаметно подошёл к отморозкам и встал за их спиной.
— Гони, бабка, бабки, если хочешь здесь торговать! — произнёс один из них, нависая над тщедушной старушкой. — Сто рублей в день.
— Ох, сынки... Да разве ж есть у меня такие деньги? Я за месяц на такую сумму не наторгую!
— Тогда пирожками возьмём, — со смехом заявил второй, сгребая половину пирожков в полиэтиленовый пакет.
Приготовились уроды — с пакетом пришли. А чтобы старушка не вздумала возмущаться, первый ещё раз пнул по стулу.
Всё! Я почти физически ощутил, как у меня глаза наливаются кровью от ярости.
Отряхнув руки, я двинулся к этим гопарям. Было понятно, что это никакой не рэкет, а просто шпана позволяет себе куражиться и хочет пожрать за счёт пожилой женщины, которая не способна ответить.
Но я-то могу.
— А ну-ка, отойдем, пацаны, — схватив обоих за шкирки, произнёс я.
— Чо? — попытался вырваться один.
— Э! В чём дело? — возмутился второй.
— Дело ваше у прокурора, а у меня к вам базар есть.
— Не о чем нам с тобой базарить! – заявил первый. — Ты кто ваще?
Объяснять не было ни времени, ни желания. Укрепление тела было на мне, так что никакого труда не составило столкнуть ублюдков лбами и, пока они были дезориентированы, оттащить в сторону закрытых ларьков.
— Хана тебе, упырь, — прорычал первый и выхватил из кармана нож-бабочку. — Я тебя щас на ленточки...
Договорить я ему не дал, перехватил руку с ножом и, не сдерживаясь, последовательно сломал сперва запястье, затем предплечье и плечо. В это время второй ещё только приходил в себя, а как услышал крики своего подельника, рванул мне навстречу, разведя руки в стороны. Идиот. Был бы хоть немного умнее, рванул бы от меня.
Удар стопой в грудь отбросил мордоворота назад, и он приземлился на мешки с мусором. Подняв отморозка за воротник спортивки, я дважды ударил его кулаком по лицу, кроша нижнюю челюсть. Отпустив бессознательное тело обратно на мешки, я без каких-либо раздумий обыскал обоих.
— Вы торчите моей бабушке за пирожки, — объявил я, когда оба в достаточной степени пришли в себя. — Ещё раз на вокзале увижу, вы в этих мешках на свалку уедете. Понятно?
— Понятно-понятно, — тонким голосом застонал тот, кому я сломал руку. — Мы уже уходим. Извини.
Нож-бабочка перекочевал мне в задний карман джинсов, а два бумажника поделились со мной пятнадцатью рублями. Шушера, даже денег ещё не заработали, а уже такие борзые.
Тряхнув головой, чтобы прийти в себя после вспышки гнева, я отряхнулся и направился обратно к старушке. Она сидела на том же месте и тихонько, чтобы не привлекать внимания, плакала.
Разместившиеся рядом продавцы наблюдали эту картину с сочувствием, но что они могли сделать? Даже полиция не показывалась рядом, а ведь я только что прилюдно на двух людей напал. Хотя какие они люди...
— Держи, бабуль, — произнёс я, выдавая ей трофейные деньги. — Ребята искренне раскаялись, расплатились и приносят свои извинения.
— Ох, внучок... — уже громче всхлипнула она.
— Береги себя, бабуль.
Произошедшее разбередило воспоминания даже ярче, чем вид изменившегося вокзала. Приподнятое настроение от осознания, что я вернулся домой, оказалось испорчено. Выплеснуть злость до конца я не смог и чётко понимал, что прояви я её хоть немного больше, за ларьками остывало бы два тела — настолько я взбесился от наглости этих гопарей.
Пройдя сквозь здание вокзала, я вышел на привокзальную площадь, дошёл до остановки, сел в полупустой автобус и поехал на рынок. Хотелось купить вкусный торт, чтобы порадовать мелкую. Да и подарок какой-нибудь. Деньги в кармане после всех передряг имелись, а возвращаться домой с пустыми руками — не самое правильное поведение.
Конечно, раньше у меня не так много средств было, чтобы семью баловать. Но теперь деньги имелись — осталось достаточно от неожиданной премии. И я не видел причин, почему я не могу порадовать своих близких небольшим презентом. Это же торт, как можно ему не обрадоваться.
Пока автобус ехал через Екатеринбург к центральному рынку, я смотрел на родной город и одновременно узнавал его дома и улицы и… не узнавал. В голове всплывали воспоминания о моём родном и любимом Екатеринбурге, но теперь они будто оказались загажены реальностью и другими воспоминаниями.
Упадок, разруха, бардак… На стенах домов и заборах появилось граффити. Какие-то подозрительные группы людей кучковались в скверах и на детских площадках, оккупировав их и не подпуская детей с родителями к качелям и горкам. У винно-водочных магазинов и рюмочных, открывшихся едва ли не в каждом доме, толпились непрезентабельного вида мужики.
А ведь меня не было всего ничего!
— Центральный рынок, — объявила кондуктор, и я выбрался наружу вместе с несколькими пассажирами.
Что сказать, централизованная торговля и здесь превратилась в стихийную. Люди раскладывали свои товары на газетах, картонках и обломках пенопласта. Кто-то торговал прямо из багажников автомобилей заштатного вида. Для продажи одежды
