послушно стояла напротив пленённой, держа в одной руке клинок в ножнах, а в другой — потускневшую и омертвевшую ласточку.
— Пробудилась, дочь? — спросил он, не глядя на жертву. — Твоя дьявольская птица, когда клевала меня, выпила из меня много крови.
Чародейка отмолчалась. Дёрнулась, но хваты держали её крепко. Глазами попыталась отыскать спасение, но Алериц предусмотрительно убрал все инструменты подальше от неё.
— Взгляни на неё, Ласточка, — отведя ладони в стороны, издевательски сказал скульптор големов. — Это ли не чудо инженерной мысли?
— Это уродливый конструкт, которого вы вылепили с моего лица, но почему-то посчитали, будто я похожа на вашу дочь…
— Дирца… Она оскорбляет нашу семью.
Стальная дева вытянула вперёд руку ножнами и ударила концом по щеке Овроллии. Она почувствовала, как по лицу потекла кровь. Чудовище опустило руку, и его создатель сказал:
— Она не рассчитывает силу, прощения… Хотя скоро тебе больше не потребуются чьи-то извинения.
Пока он возился на рабочем столе, Ови читала про себя чары. Она пыталась оживить свою ласточку, но бездыханное тельце не отзывалось ни одним погасшим пёрышком. Сестра-близнец держала птицу крепкой хваткой. В голове чародейки родилась совершенно безумная идея, которую нельзя было назвать не иначе как догадкой.
— Моя птица мертва… — проговорила девушка. — Мастер, ради чистой и искренней любви к собирательнице кристаллов и избранной выпускнице Зеркальной академии… Дайте мне проститься с моим фамильяром.
Скульптор големов прервался от работы, почесал подбородок и посмотрел на своё творение. Он передал слова пленницы деве-голему, и та, дойдя в три шага до Овроллии, поднесла к её лицу птицу.
— Ближе, сестра… — прошептала Ласточка. — К моей щеке… Вот так, подними её головкой вверх, я хочу видеть её потухшие глаза.
— Всё же я ошибался насчёт тебя, — сказал Алериц, вернувшись к изучению трактата. — Что-то тёплое наш северный народ вложил в тебя, кажется, что…
Дальше она не слушала его. Сестра-близнец не умела думать, а лишь выполняла команды, поэтому не остановила чародейку. Она потёрлась носом о головку птицы и заметила, как ей удалось раскрыть клюв. Пока с разбитой головы волшебницы стекала кровь, она водила головой из стороны в сторону, проверяя, попадает ли жидкость в клюв ласточки. Вскоре клюв мёртвой иллюзии покрылся свежей кровью, на которой мелькали крупинки маны. Овроллия продолжала тереться об неё и старалась избегать пустого взгляда двух стальных глаз, покрашенных под человеческие.
Показалось, будто её план сработал. Птица дёрнулась, появилось лёгкое свечение. Она начала впитывать в себя магию, полученную с кровью двух чародеев. Алериц наконец отвлёкся от своего дела и приказал чудовищу вернуться на место.
— Пусть положит её на пол… — произнесла пленница. — Я не хочу запомнить её в цепкой лапе этого создания.
— Слишком много просьб за несколько минут, — спокойно отвечал мастер. — Дирца, положи её. Так твоя сестра-близнец успокоится и будет более податливой, когда…
Едва дева-голем положила ласточку, как та встрепенулась и взлетела прочь. Реакция подвела стального голема. Когда Алериц вышел к кафедре с жезлом наизготовку, птица пронеслась мимо него. Чары скульптора големов не попали по ней.
— Хитрая дрянь… — обернулся он. — Дирца, ко мне, нужно…
Когда он отвлёкся, ласточка влетела на всей скорости в его затылок и начала исклёвывать, наполняя зал страшным криком, а хозяйку — разрывающей голову болью. Из невнятных слов мастера Ови разобрала отданный голему приказ смахнуть пернатую, но та, поймав момент, покинула Алерица, в которого на всём ходу врезалась стальная дева, и они со звоном покатились вниз.
Спустя считанные секунды птица прицепилась к рукаву хозяйской мантии и пыталась проклевать хомуты, однако те были надёжными и не поддавались иллюзорному клюву.
— На столе масло, возьми его! — прошептала чародейка.
Едва ласточка отлетела, Алериц и Дирца поднялись по лестнице и сразу же бросились к пернатой. Сначала она опрокинула несколько колб и увела злодея и его конструкта в сторону выхода. Вернувшись, птица сделала несколько приёмов масла внутрь себя, и на этот раз мастер едва не поймал её и остался на месте, не подпуская иллюзию к пролитому маслу. Овроллия заняла злодея бессмысленным разговором, но безумный учёный был столь увлечён летающей по залу птицей и наблюдающей за ней стальной девой, что не слышал слов пленницы.
Понимая, что мастер готов поймать её, птица налету выплюнула масло на запястье хозяйки. Казалось, злодей не видел этого либо был одурманен желанием поймать пернатую, потому и запустил очередные чары из жезла, которые не попали по ней. Окончательно разочаровавшись в оружии, Алериц бросил жезл и стал колдовать с обеих рук, а голем застыла посреди зала с огромным покрывалом и ждала возможность бросить его.
Ласточка повторила манёвр с маслом, и Ови успела прошептать ей:
— Вымани её под люстру!
Пернатая пустилась в новый вираж и демонстративно села на противоположном постаменте. Алериц воодушевлённо рявкнул:
— Дирца, даже иллюзия способна выдохнуться! Хватай её!
Овроллия почувствовала, как стекающее по предплечью масло позволяет затёкшей руке выскользнуть. Почти моментально она высвободилась и, когда ласточка отправилась в полёт и пролетела над големом, дрожащими руками связала ничего не подозревающего профессора по рукам и ногам. Он забился под постамент в позе новорожденного, тогда как перед самой кафедрой упало покрывало, из-под которого раздавалось голубоватое свечение. Увидев стальную деву с обнажённым клинком посреди зала, чародейка прочла чары с двух рук и пустила несколько серий в самый крепёж люстры. Массивная конструкция заскрежетала, на потолке появилась трещина. Чудовище подняло серебристую голову в тот момент, когда люстра с давящим по ушам гулом обрушилась на неё.
Под истеричные крики лежащего у кафедры мастера Ови спустилась, подняла клинок и отрезала капюшон погребённой под завалом сестры-близнеца от остальной части мантии. Взору девушки открылась ржавая пластина, которую она поддела кончиком меча и выковыряла. Остатки люстры зазвенели, дева-голем начала бороться за свою жизнь, но Ласточка решила прекратить мучения запертого в неживой оболочке разума. Она всадила клинок в мешанину из заклёпок, кристаллов и стальных деталей, что всё вместе могло бы быть суставами, и провернула остриём несколько раз.
Неприятный звон вскоре перестал, но чародейка водила мечом из стороны в сторону ещё и ещё. Мастер Алериц устал кричать, и в наступившей тишине Овроллия услышала тихий плач, напоминающий детский. Единственное, что могла сказать стальная дева, когда её живая сестра-близнец отделила голову от тела.
Бросив оружие в сторону, Ови подошла к покрывалу. Достав из-под него птицу, убедилась, что её брюшко было разорвано пополам. Меч Дирцы нанёс невероятно точный удар, из-за которого ласточка вновь потускнела, а значит, умерла. Но как умерла иллюзорная птица, которую талантливая чародейка могла призывать снова и снова?
