уши поднял в четыре утра. Хотел к тебе поехать, но его Ромка отговорил. Все ему рассказал, а еще показали видюхи Тошкины, — Золотарева заботливо поправила воротник на моей куртке. — Позвонишь завтра?
— Естественно, — кивнула заговорщически.
— Бурных выходных, Сафронова, — Кира поиграла бровями и я пихнула ее в плечо.
В машине я занималась Тошей, который отказывался спать, отвлекаясь на все подряд. Антипов постоянно ловил нас взглядом в зеркало заднего вида.
Я так боялась спугнуть происходящее, что молчала, затаив дыхание.
В квартире Леши ничего не изменилось. Совершенно неожиданным оказалось наличие детской комнаты заваленной игрушками. Точно говорят: деньги творят чудеса. Когда успел? Антон позволил отцу носить себя на руках, но неотрывно следил за мной глазками. Мне оставалось только улыбаться и целовать любимые щечки, показывая, что все в порядке.
— Ночью был клининг, все убрали, — успокаивал меня Леша, наблюдая, как я раздеваю Тошу. — Я еще попросил затарить холодильник и приготовить ужин. Узнал, что можно маленьким детям и…
— Все в порядке, – перебила его и улыбнулась. — Если есть мясо, то Антон останется довольным.
— Папин сын, — гордо усмехнулся Антипов, а я фыркнула. — Еще там куча сладостей, но педиатр сказала, что нельзя.
— Ты со всеми проконсультировался? — я тихо засмеялась, поражаясь самонадеянности Антипова.
А тот словно прочитав мои мысли, подошел и обнял сзади, пока я убирала детские вещи.
— Я не знал, дашь ли ты мне шанс, но очень надеялся на это.
Тоша обследовал новую территорию, но режим брал свое и спустя полчаса он уснул. Между мной и Лешей буквально искрило. Пару раз столкнувшись на кухне и в комнате, мы оба замирали, затаив дыхание, но ждали. Я его шагов, а он… Не знаю.
Мы сидели на диване в гостиной, и я рассказывала об Антоне. Его первых зубах, шагах, словах. Антипов слушал, не сводя с меня взгляда. Воздух сгущался.
Возникла пауза и я сделала глоток кофе, который приготовил Леша.
— Когда-то я сказал, что ты самое прекрасное, что случилось в моей жизни. Ничего не изменилось, детка. Если не считать, что теперь я счастлив вдвойне. Ты родила замечательного сына. Нашего сына, Маш, — он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, а следом пальцами по губам. Его взгляд подернулся туманом страсти, парализуя меня.
— Ко мне приходила твоя мама, — пульс бил по вискам.
Господи, как же сильно я чувствовала свою любовь! Она накрыла меня лавиной без права выбраться из мощной стихии. Меня кидало от жара в холод и обратно. Мое тело и душа сходили с ума от радости, страха… От чувств. Умопомрачительных и безмерных.
— Я знаю. Мне она написала письмо с признанием, — ухмыльнулся он и подсел ближе.
Меня сковало. Обострилась чувствительность. На рецепторах осел любимый запах. Я натянулась как струна, что вот-вот лопнет.
— Я не могу ее простить, — призналась, глядя в манящий янтарь.
— И не надо, — запустил ладонь мне в волосы на затылке.
— Но…
Леша поцеловал меня в висок, скулу, щеку, уголок губ…
— Ты любишь меня? — прошептал мне в губы.
— С той самой пощечины… — ловила его губы, воруя воздух.
— Машка… любимая моя, — тихо говорил он, целуя настойчивее, заваливая на диван, накрывая собой. — Прости…
— Я боюсь, — прошептала, дрожа всем телом под его руками.
— Чего? — запустил руку под кофту, провел ладонью по животу, поддел чашку лифчика и накрыл грудь. Сминал, гладил, зажимал сосок между подушечками пальцев.
— Опять будет… больно… Ты улетишь… — всхлипнула, прогнулась под ним.
— Никогда. Я от тебя ни на шаг, а ты от меня… Обещаю, детка, — задрал кофту, снял с меня. Расстегнул бюстгальтер, откинул в сторону. Глядел потемневшими глазами, дышал сбито, глубоко. — Какая же ты красивая, Маш…
Глава 61
Одним движением стянул с себя рубашку, поддев со спины и оторвав пуговицы на манжетах. Расстегнул ремень, оставив болтаться на шлевках. Дернул меня на пояс джинсов, вжикнул замком, расстегнув пуговицу, и стащил вместе с трусиками.
С непривычки я прикрылась ладонями, ощущая жар на щеках.
— Нет-нет-нет, — он отвел мои руки в стороны, покрывая все тело поцелуями. — Я мечтал об этом… Сходил с ума, вспоминая наши дни и ночи… твое тело… запах… вкус. Я хочу тебя, детка…
— Так возьми, — я сдалась, обнимая его со всей своей нерастраченной любовью и желанием.
Леша целовал с таким упоением, что я забывала дышать. Вылизывал, всасывал губы, язык, плавил, вдыхая огонь своей страсти. То, как мы оба скучали, не нуждалось в озвучивании, мы это показывали друг другу.
Остались в мире Он и Я.
Губами он опускался вниз: по подбородку к шее; потом к груди; обвел языком ореолы сосков; мазнул по солнечному сплетению к пупку и до низа живота. Развел мои колени, раскрывая перед собой максимально.
— Как же я скучал по своей девочке, — Леша поцеловал внутреннюю сторону бедра, а потом опалил дыханием лоно, заставляя стонать.
Обводил языком каждый лепесток, цеплял губами, всасывал в рот. Ласкал клитор, нежными касаниями, легкими нажатиями. Собирал двумя пальцами мою влагу изнутри, слизывал. От толчков пальцев во мне и его губ на промежности по моим венам потекла лава, сжигая возбуждением, порабощая истомой. Я хотела больше, глубже, на грани, отчего хныкала, хваталась за Лешу.
— Хочу не так… Леш… Мне надо его…
— Понял, детка… Понял… — он ласкал рукой меня между ног, бесстыдно наблюдая за своими действиями. А я погружалась в агонию…
Остро, жарко, невыносимо…
Он поднялся, спустил с себя штаны и навалился сверху. Его трясло и меня вместе с ним.
— Смотри на меня, любимая…
И я не отводила глаз. Чувствовала как Леша проникает в меня, даря чувство наполненности, распирая до легкой боли. Мое дыхание сбилось до коротких судорожных вдохов. Вязла в медовых глазах, прилипала, тонула. И хотела этого. Толчок… и я позволяла себе идти на дно янтарного омута. Еще один… и видела отсветы его души. Следом резкий, глубокий… и я окончательно погрузилась в космос. Наполнилась его энергетикой и вскрикнула от переполняющих эмоций. По телу прокатились сладкие спазмы от низа живота до макушки и кончиков пальцев на ногах, оседая вибрациями в горле и теплом в ступнях.
— Моя девочка?
— Только твоя…
Целовала его голодно, неистово,
