Он со мной, даже если сейчас кажется иначе.
* * *
Лес, полукольцом обнимающий Нью-Сайд, – ненадежное укрытие. Именно здесь будут искать в первую очередь. Мы понимали это, когда углублялись в чащу, но иных вариантов пока не было.
Ободранные и мокрые до нитки Химеры, я в черном вечернем платье – сейчас мы вызовем подозрения одним своим видом. А мои розовые волосы? Крайне запоминающийся опознавательный знак. Феликс предложил их срезать, но наспех подстриженная до корней девчонка внимания привлечет ничуть не меньше.
Одри пообещала разобраться и, спрятавшись под иллюзией, отправилась в ближайший район за одеждой. Мы с Феликсом остались в лесу, где в гробовом молчании дожидались вампиршу.
Погрузившись в свои мысли, я потеряла счет времени. Пустыми глазами смотрела на испорченный подол, но видела восстания на площади перед ратушей, истязания Нокса и пробитые пулями виски Хагена.
«Круг замкнулся», – раз за разом повторял мелодичный голос Дакоты, которым она пела мне, пока я была без сознания. Не могу поверить, что этот же голос может отдавать приказы, верша судьбы и решая, кому жить, а кому умирать.
Сидеть в напряженной тишине было страшно. Оглядываться на каждый шорох, вздрагивать от взмаха крыльев лесных птиц и бояться, что в любой момент из тени покажется враг. Кажется, мы с Феликсом, затаив дыхание, часами вслушивались в чащу. При этом я ощущала себя на мушке и ждала, что в любую секунду прогремит выстрел.
Чувствовал ли то же самое Феликс? Иногда я поглядывала на него, но парень оставался удивительно спокоен. Он игрался своими камушками, прокручивая проводники между тонкими пальцами.
– Что ты делаешь? – спросила я шепотом, когда оставаться наедине с мыслями стало невыносимо.
Тонкие губы Феликса сложились в кривоватую ухмылку. Он сделал быстрое движение кистью, поймав все цветные камушки между кончиками выпрямленных пальцев. Маг поднял руку, демонстрируя красочные бусины проводников:
– Я слушаю землю.
Мои брови изумленно взметнулись ко лбу, но я быстро догадалась, о чем парень говорит, и понятливо кивнула. Чародей, подчинивший стихию земли. Конечно, он поймет, если кто-то будет приближаться.
– И как оно? – Я смущенно потерла затылок, когда натолкнулась на усталый взгляд болотных глаз.
Феликсу и так несладко, а тут еще я со своими вопросами!
Привыкнув к колючему характеру парня, я ожидала, что он огрызнется или метнет какую-то шпильку. Но чем дольше я смотрела в лицо Феликса, тем мягче оно становилось.
– Из людей тут только мы, – поделился он и отвел взгляд.
Я заметила, как Феликс тяжело сглотнул, а его брови жалостливо выгнулись. Он сочувствует мне?!
Мне не хотелось думать, что Феликс болтает со мной только из жалости, поэтому прикусила губу и уткнулась лбом в сведенные колени, поджатые к груди. Сидеть на продрогшей земле, да еще и в мокрой одежде, – холодно, но лучше уж так, чем часами дожидаться Одри на ногах…
– Сюда идет какой-то зверь. – Зеленые и голубые камушки быстрее заплясали вокруг умелых пальцев. – Если он набредет на нас, сможешь отбиваться?
Я выгнула бровь и вопросительно уставилась на мага:
– Белка-переросток?
– Не похоже. С белкой я бы и сам справился.
С тревогой я заметила, как на долю секунды во взгляде Феликса промелькнула паника. Он стиснул челюсти и настороженно уставился куда-то в глубь леса. Страх нарастал с каждым ударом сердца. А потом я сама услышала приближающийся шорох…
– Черт! – Феликс подскочил на ноги и вытянул из рюкзака заряженный пистолет.
Без лишних вопросов я встала рядом и вскинула клинок Хагена, готовясь к худшему.
– Одри убьет меня, но я должен кое-что тебе отдать, – признался полушепотом Феликс.
Я вопросительно покосилась на него, но меч так и не опустила. Продолжала вглядываться в тени леса, пока парень копошился в своем рюкзаке.
– Вот! – Он втолкнул в мою левую ладонь, свободную от рукояти меча, до боли знакомое оружие. – Он уже заряжен, так что стреляй.
Мои пальцы сомкнулись на пистолете, на котором Нокс учил меня стрелять. На его пистолете.
В груди защемило, но я нашла в себе силы и, задушив тоску, спокойно спросила:
– Где ты его нашел?
– На поляне, где ваша несносная компашка оставила два байка и развеянные по ветру останки низших.
Я хохотнула, хоть и воспоминания о том дне смешными вовсе не были. Феликс тоже довольно ухмыльнулся, но потом резко помрачнел и добавил:
– Одри хотела оставить пистолет Нокса себе, но… Мне кажется, он бы настоял, чтобы его забрала ты.
А вот эти слова сейчас точно были лишними, потому что глаза заволокло слезами. Несправедливость и жестокость мира многотонной глыбой легли на мои плечи, и я едва не сломилась под этим весом.
Как так вышло, что я потеряла их обоих? Я не знаю, жив ли Нокс. Понятия не имею, где Хаген. Все, что осталось у меня от них, – меч и пистолет. Поддельная метка Химер и настоящий знак избранности.
Я нервно хохотнула, когда поняла, что в правой руке, отмеченной тату со змеей, какую носят все члены банды, держу меч, а в левой, на которой красовалась мишень, нанесенная чужими клятвами, – пистолет.
Нокс и Хаген. Химеры и вампиры. Свобода и долг.
Все это так тесно во мне переплелось…
– Вот он! – вздохнул Феликс и взвел курок.
Парень прицелился, а я, сморгнув слезы, оторопела.
– Не стреляй! – завопила я громче, чем стоило, и, не касаясь кожи Феликса, повисла на его рукаве.
– Это вурлак! – в сердцах бросил парень и попытался стряхнуть меня.
– Это Уголек!
Феликс, уронив челюсть, смотрел то на меня, то на огромного черного волка, что показался из-за деревьев. В нашу последнюю встречу он, кажется, был гораздо меньше… Или я обозналась, и из-за этого нас с Феликсом сейчас загрызет хищник.
Нерешительно я шагнула навстречу зверю и облегченно выдохнула, заметив, что волк прижал острые уши к голове и высунул розовый язык. Возможно, у меня разыгралась фантазия, но меня не покидало ощущение, что вурлак улыбается.
– Уголек! – позвала я, раскинув руки для объятий.
Я рассмеялась, когда шершавый язык волка в ласковом приветствии обслюнявил половину моего лица. Потрепав Уголька по жесткой шерсти, которая теперь, кажется, стала еще гуще, я обернулась к Феликсу:
– Видишь? Все хорошо. Опусти пистолет, пожалуйста.
Парень нерешительно убрал оружие, но подойти так и не осмелился.
– Вурлаки ведь терпеть не могут людей, – сказал он, настороженно наблюдая за тем, как играюсь с питомцем.
– Думаю, они не терпят не людей, а враждебность. Уголек ведь не нападает на тебя, видишь?
