class="p1">– Мне ужасно жаль, – сказала Лиззи. – И видит бог, я не хотела, чтобы такое случилось.
– А еще ты не хотела, чтобы об этом узнали мы, – прорычал отец.
– Я собиралась сама вам все рассказать, – с достоинством ответила Лиззи. – Я так понимаю, доктор Шарп вам сообщил?
– Да, доктор Шарп нам сообщил, – кивнула мать. – Только представь это унижение, этот непередаваемый стыд, когда столь уважаемый член общества вдруг сообщает тебе, что твоя дочь мало чем отличается от тех женщин, которые… которые… ничуть не лучше, – путано закончила она.
– Я считаю, ему не следовало вам об этом говорить! Разве это не противоречит клятве Гиппократа? – строго спросила Лиззи, у которой всплыл в голове давний урок истории.
– Ох, не надо городить чушь! – резко сказал отец. – Ты пока несовершеннолетняя. А он – семейный врач. И это его долг – все нам сообщать.
Лиззи нервно сглотнула. Неужели отец прав? Или он это говорит из каких-то своих соображений?
– Мы никогда больше не сможем ходить в этом городе с гордо поднятой головой! – запричитала мать. – Мы так всегда гордились тобой! А теперь – посмотри, что ты натворила! Ты покрыла нашу семью позором – вот что ты сделала! Неужели у тебя нет никакого чувства долга по отношению к твоим родителям?!
– Это вышло случайно, мама! – в сердцах воскликнула Лиззи, едва сдерживая слезы.
– Тебе следовало быть более осторожной! – продолжала отчитывать ее мать так, будто Лиззи разбила дорогую вазу, вытирая пыль. – То есть тебе в первую очередь вообще никак не полагалось это делать!
– Мне очень жаль, мама, – тихо сказала Лиззи. Но в то время, как она с полной искренностью сожалела, что причинила столько огорчения родителям, она нисколько не раскаивалась в том, что произошло тогда в лодочном сарае. – Пожалуй, я лучше пойду к себе наверх, – добавила она и вышла из гостиной.
Глава 23
Судя по всему, то, что совершила Лиззи, было гораздо хуже, нежели ограбить банк, оставив при смерти кассира. Никто во всей истории человечества, похоже, еще не был столь неблагодарен родителям, как она. Неблагодарность ее была не просто «острей зубов змеиных», как в шекспировском «Короле Лире» – их дочь была неблагодарна как целое змеиное гнездо, полное зубастых ядовитых пастей!
Когда мать отправилась на кухню готовить ужин, Лиззи последовала за ней. Отец уединился у себя в кабинете, и Лиззи почувствовала, что, будь у ее матери возможность выплеснуть эмоции, она смогла бы немного успокоиться.
– Вероятно, ты ожидаешь, что мы будем тебя тут содержать, пока ты не доходишь срок? – сухо спросила та.
– Мамочка, мне девятнадцать лет, – спокойно ответила Лиззи. – Я уже не дитя. И вам вообще не следовало увозить меня домой. Я нашла себе работу, которую в состоянии выполнять. Вы вполне могли бы оставить меня там, где я была – в совершенно безопасном месте и с хорошей работой. Согласна, когда мою беременность невозможно будет скрыть, я уже не смогу работать официанткой, но до тех пор я способна заработать себе на жизнь. И даже кое-что скопить на будущее.
– Но что ты будешь делать после того, как родится ребенок? Как ты тогда будешь работать? Станешь наниматься стирать чужое белье?
Тут Лиззи вспомнила целые сумки со старинным постельным бельем, которое Дэвиду требовалось перешить, и подумала, что на самом деле реставрация белья – очень даже хорошая идея. Но матери она говорить об этом не стала. Это все равно бы ничего не изменило.
Лиззи накрыла ладонью руку матери:
– Давай я помогу тебе приготовить ужин, мама.
Поскольку Лиззи привычно взялась за то, чем всегда занималась на кухне еще с девяти лет, у них с матерью за работой не возникло надобности разговаривать. Лиззи почистила картошку, нашла капусту для рагу, которое ее отец неизменно называл «рога», и тщательно ее помыла. Картошку и капусту мать поставила тушиться одновременно. Лиззи подумала было, не предложить ли маме приготовить капусту одним из тех способов, что она изучила у мадам Уилсон, однако решила, что сейчас не время предлагать матери пробовать что-то новое.
– Морковку почистить? – спросила она.
– Почисти, если хочешь. Но не уверена, что у нас есть время ее протушить как следует. Твой отец голоден, и если заставить его ждать ужина, он станет мрачнее тучи.
Лиззи закатила глаза. «Вряд ли что-то способно омрачить его дух еще сильнее, – подумала она. – Хотя, возможно, уединение в кабинете с несколькими порциями виски и сможет немного поднять ему настроение».
– Прямо как в старые добрые времена! – оживленно воскликнула Лиззи. – Когда мы с тобой в кухне готовили вдвоем.
Мать кинула на нее тяжелый взгляд, красноречиво дающий понять, что все это далеко не напоминает «старые добрые времена». В те давние дни ее любимая дочурка не позорила семью.
– Пожалуйста, иди накрой на стол, Элизабет.
Когда они все вместе сидели в прохладной столовой и уже доедали свиные отбивные, отец произнес:
– Не люблю говорить о неприятных вещах за столом, однако нам все же следует разрешить этот вопрос.
– Мы с отцом обсудили ситуацию, пока ты была у себя наверху, – сказала мать. – И у нас имеется план.
– Не уверена, что вы могли разработать такой план, для обсуждения которого не требовалось бы мое присутствие, – сказала Лиззи. Она никогда не перечила родителям и обычно принимала то, что они считали для нее лучшим. Но с тех пор как она переехала в Лондон (или, быть может, с тех пор, как забеременела), Лиззи больше не была той покорной дочерью.
– План наш состоит в том, – продолжил отец, словно и не слыша ее слов, – что мы отправим тебя к моей двоюродной сестре Маргарет в Западный Йоркшир.
– Я и не знала, папа, что у тебя в Йоркшире есть какая-то сестра.
– Пожалуйста, не перебивай меня, Элизабет, – отрезал отец. – Она живет возле «Дома матери и ребенка». Когда ты будешь примерно на восьмом месяце, то переберешься жить в этот «Дом». И после родов пробудешь там до тех пор, пока ребенку не исполнится шесть недель. За это время его уже примут на усыновление.
Лиззи заметила, что мать украдкой промакивает уголки глаз платком.
– Но я не собираюсь отдавать своего ребенка на усыновление!
– Этому плану имеется только одна альтернатива, – сурово произнес отец, сердито зыркнув на свою дочь и плачущую жену. – Это поместить тебя в специальную клинику. Надеюсь, мне нет надобности распространяться о том, что в этой клинике делают?
– А что я буду делать, живя в доме твоей кузины, о которой я раньше ни разу даже не слыхала? –
