Тогда-то усталый машинист и сделал свое потрясающее открытие.
Поначалу экскаватор работал с восточной стороны здания, но от догоравших обломков поднимался такой сильный жар, что машинист больше не мог там оставаться. Весь последний час он растаскивал в стороны от парадного входа, до которого не добрался огонь, перекрытия и другой мусор. Потолочные балки рухнули друг на друга, как костяшки в домино – каждая последующая легла поверх предыдущей. Высокий потолок и стеклянные стены круглого вестибюля разлетелись как от ударной волны, словно в самом центре вестибюля прогремел взрыв и раскидал обломки в разные стороны. Эти-то обломки и помешали машинисту раньше увидеть то, что он теперь обнаружил. Экскаваторщик, сидевший высоко над землей в своей кабине, вдруг заметил, что часть крупных керамических плит, которыми был выложен пол парадного вестибюля, хорошо просматривается под завалами из балок и засыпавших их сверху обломков. Он остановил экскаватор и уставился вниз, на то, что никак нельзя было объяснить.
– Господи боже ты мой! Пресвятая Дева Мария! – С этими словами машинист заглушил мотор экскаватора, соскочил с сиденья, перемахнул через груду строительного мусора и исчез из виду. Пару секунд спустя он снова вынырнул из-под обломков и суетливо замахал руками: – Скорее сюда! Помогите! Здесь человек! Я нащупал пульс, но не знаю, давно ли он здесь! И не знаю, сможем ли мы его вытащить!
Подбежали полицейские и пожарные, за ними двое санитаров из последней остававшейся перед школой машины скорой помощи, с носилками и аптечкой.
Первым к машинисту экскаватора спустился молодой полицейский, не обремененный в отличие от пожарных тяжелой формой и снаряжением. Он просто не поверил своим глазам. В центре бывшего вестибюля, на керамических плитах пола, среди почерневших, обугленных обломков и обвалившихся балок лежал молодой человек. Он был без сознания, белая футболка вся пропиталась кровью. Полицейский подобрался как можно ближе к юноше, чтобы оценить тяжесть его ранений.
– Здесь огнестрельная рана! – Он попытался нащупать пульс, точно так же как минутой раньше сделал машинист экскаватора. Пульс был слабым, но мерным. Судя по всему, парень потерял много крови.
– Нужно поднять эту балку, чтобы спустить туда носилки. Его нужно держать в горизонтальном положении. – Один из санитаров подобрался к раненому юноше, надел ему кислородную маску и сразу принялся осматривать рану.
Остальные мужчины отодвинули в сторону тяжелые балки, освободив на полу пространство для носилок. Через несколько секунд пожарные и санитары уже положили тяжело раненного юношу на носилки, вытащили их из-под завалов и побежали к машине, молясь, чтобы было не слишком поздно и они бы успели довезти его до больницы живым.
– Директор Бэйли! – крикнул молодой полицейский и неистово замахал руками.
Директор подбежала к нему. За ней бежал мэр, в свои семьдесят пять по-прежнему подвижный, любопытный и охочий до новостей. Ему очень сложно было стоять в стороне, пока спасатели вытаскивали раненого из-под завалов.
– Никто из нас не знает этого парня. Он из ваших? – И полицейский указал на юношу, лежавшего на носилках, в надежде, что директор сумеет опознать в нем одного из учеников старшей школы.
Один из санитаров стянул с лица юноши кислородную маску, чтобы директор могла получше разглядеть лицо раненого, но почти сразу же вернул маску на место.
Джиллиан Бэйли почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, а мир неистово завертелся вокруг, словно унося ее в водоворот событий и лиц, где законы пространства и времени не имели никакого значения. Да, она его знала. Знала очень хорошо. Да и разве могло быть иначе? Всю свою жизнь, каждый день, она смотрела на его фотографии. Ее мать видела его в своих снах, мысли о нем омрачали каждый миг ее жизни, а в голове постоянно звучал один и тот же вопрос: где мой сын? что сталось с моим сыном? Джиллиан Бэйли помотала головой и все-таки сумела выдавить из себя ответ – единственный правдивый ответ, который могла дать:
– Нет, он не из школы.
Мэр Парли Пратт с озабоченным видом наблюдал за тем, как тяжелораненого юношу погрузили в машину скорой помощи и как та, включив сирену, умчалась прочь.
– Этот паренек мне показался знакомым. Я точно где-то видел его лицо. Он как будто похож на того мальчишку, который пропал много лет назад, когда я только поступил на службу в полиции. Как же его звали?
– Джонни Кинросс, – тихо ответила Джиллиан Бэйли.
– Точно… Джонни. А ведь ваш отец его всю жизнь искал, да? Как странно. Этого паренька нашли ровно на том же месте, где в последний раз видели Джонни Кинросса.
* * *
По всем прогнозам, Мэгги уже должна была прийти в себя. Врачи недоуменно чесали в затылке, медсестры цокали языком и поджимали губы. Но Мэгги по-прежнему не выходила из комы и ни на что не реагировала. От ее тела отходило множество самых разных трубок и трубочек, приборы пищали, Айрин молилась, а Мэгги не двигалась.
Гаса продержали в больнице под наблюдением двадцать четыре часа. Днем позже выписали Шада: он получил тепловой удар и незначительное отравление дымом. Последние четыре дня все трое – Шад, Айрин и Гас – дежурили в отделении интенсивной терапии. Там и нашла их директор Бэйли.
Гаса поразило ее лицо – осунувшееся, бескровное. Красавицей она никогда не была, но всегда казалась опрятной и собранной, а лицо ее обычно лучилось добротой и умом. Но сегодня она выглядела как человек, который понес страшную утрату или пережил страшное потрясение. Гас подумал, что всему виной пожар, уничтоживший здание школы. Директор Бэйли спросила о Мэгги. Видно было, что она искренне переживает за свою питомицу. Айрин тепло поблагодарила ее.
Потом директор Бэйли попросила Гаса поговорить с ней наедине. Гас вышел из приемной следом за ней. Когда она подвела его к палате, находившейся неподалеку от той, где лежала Мэгги, он окончательно растерялся. Медсестры разрешили им обоим войти в палату. Директор плотно закрыла за собой дверь. Штора у кровати была задернута до половины, и Гас не видел, кто там лежит.
Джиллиан Бэйли предложила Гасу подойти ближе. Гас нерешительно двинулся вперед, смущаясь оттого, что он оказался в палате незнакомого ему человека. Но как раз в этом он ошибался. Он прекрасно знал человека, лежавшего на больничной кровати. Гас уставился на тело из плоти и крови, принадлежавшее призраку, которого он время от времени встречал на протяжении последних пятидесяти трех лет. Он ни на миг не усомнился в том, кто это такой. Волосы Джонни, слегка растрепанные, были зачесаны назад. К его неподвижному телу было подключено куда больше трубочек и приборов, чем к Мэгги. Судя по всему, юноша пережил ранение в грудь, но уже поправлялся и мог дышать
