Карина не дала ей договорить:
– А что следственный комитет к Ефросинье имеет?
Аделия прикинула, что можно рассказать и под каким «соусом»:
– У них исчезают люди…
– А Ефросинья тут при чем?
– Речь о послушницах скита. Иногда люди красивыми словами прикрывают довольно мерзкие манипуляции, заставляя поверить в то, что им нужно.
– А что нужно Ефросинье? – Карина смотрела круглыми от удивления глазами.
– Разное. Человек, которому много раз говорят, что черное – это белое, невольно начинает в это верить. Как психолог я заметила кое-что, дальше пусть разбирается следствие.
– Это все слова…
– То есть даже после того, что она тебя едва не убила, вколола какую-то дрянь, связала и вывезла черт знает куда неизвестно зачем, ты ей веришь и пытаешь оправдать? – Аделия говорила, по-прежнему изучая двор, выискивая следы Ефросиньи или ее сообщников. Одно было понятно – это не скит, не его территория. Скорее всего, это место окружено лесом – было тихо, щебетали птицы, воздух наполняла своеобразная, лесная, сырость – запах мха, подгнивших грибниц, хвои. И еще один, тины, говорил, что где-то поблизости река. И это обстоятельство изрядно настораживало Аделию: поблизости от скита никаких водоемов не значилось. Куда их вывезли?
– Но ведь ты ничего не говоришь, очерняешь человека, пытаешься его слова превратно истолковать!
– И то, что ударила она тебя – тоже?
– Это наверняка какая-то ошибка. Я ничего не помню. Мы говорили, потом вышла ты, появился этот голос… У тебя в руках был магнитофон, – Карина ахнула: – Это ты пыталась меня напугать?! Этими шуточками про призраков?!
Аделия обернулась к ней, покрутила у виска:
– Ты совсем с ума свихнулась? Это Ефросиньин магнитофон…
– НЕТ!
– Я взяла его с ее тайника за печкой, где вот эти самые одеяла поджидали нас с тобой…
– Не правда! Там электричества в доме нет!
– Ты дура? В нем батарейки…
– Не верю!
Карина отшатнулась, забилась в дальний угол сарая, поджала под себя ноги. Аделия смотрела на нее с сожалением и разочарованием.
– Ее даже не Ефросинья зовут, чтоб ты знала. Она бывшая учительница в школе.
Карина демонстративно зажала уши ладонями.
Аделия усмехнулась – первое раздражение прошло, загорелся профессиональный интерес. Развернувшись к родственнице, спросила:
– А ты не думаешь о том, что твоя слепота сейчас больше всего остального говорит о промывке мозгов и манипуляциях?
Девушка зажмурилась, тряхнула головой:
– Нет, что ты, Ефросинья добра мне желает! Она, знаешь, какая правильная, прямая, как сама правда, – Карина восхищенно вздохнула.
Аделия смотрела на нее, помолчав, сказала:
– Добра, конечно. И здесь мы с тобой тоже исключительно по доброте душевной. И рука у меня сломана – в качестве подарка…
– Это все случайности, Аделия…
– Конечно, случайности. И все те люди, которые приехали в скит, а потом бесследно исчезли, тоже исчезли случайно. Знаешь, у них ведь были семьи, планы, мечты… Как и у нас с тобой.
Карина отчаянно мотала головой:
– Это просто совпадения, я не верю!
Аделия придвинулась к Карине, зашептала исступленно, повторяя манеру Ефросиньи:
– И правильно. Веру свою проверяй ежечасно. Только самые стойкие достойны избавления от греха. Все кругом – враги, откажись от них. Только я чиста, только я бескорыстна. Только со мной ты избавишься от греха, грех – источник всех бед. Я научу жить правильно… – Карина с широко распахнутыми глазами смотрела на гадалку, не могла отвести взгляд.
Аделия прищурилась. Не хватает аргументов, доведи имеющиеся до абсурда, возведи в абсолют и обнажи все слабости позиции. Она видела, как взгляд Карины остекленел, губы скривились, задрожал подбородок. Плечи приподнялись, дыхание сорвалось – это именно то. что она слышала от настоятельницы. Аделия между тем продолжала:
– И грех бабки, что убила Незабудку, к которой ты не имеешь отношения ни по крови, ни по прошлому, на себя прими. И избавлю тебя от греха, пошлю очищение через боль… – Она внезапно замолчала: –Ты знаешь Ефросинью 3-4 месяца, верно? С чего вдруг такая оголтелая вера? Не думаешь, что твоя слепота – это часть установки, уже внесенной в твою голову? Эти молитвы, эта беспрекословность и страх, которым пропитано все в скиту, неужели не трогали тебя? В чем ты доброту нашла? Ефросинья манипулирует вами, выбивая последнюю опору, заставляя озираться и оглядываться на новое, незнакомое, которое она сама назвала добрым и угодным богу. Сама, понимаешь? Она учит вас отказаться от мирской суеты, а в запертой шкатулке держит шприц с сильным транквилизатором. А в ножке стола у нее тайник, в котором имена, фамилии, суммы… Карина, суммы, полученные за живых людей!
– Откуда? – у девушки перехватило дыхание.
– Я сама их видела, сфотографировала и успела передать Максу, – Аделия сильно надеялась, что Млада справилась и фотографии с сотового уже у Макса. Она подошла к главному: – И за тебя уже получен аванс. Некто Сергей Сергеевич внес за тебя сто тысяч рублей…
– З-зачем?
– Ну же, Карина, включай мозги… Вспоминай, о чем выговорили перед тем, как появилась я?
– О ребенке… Что мне надо родить ребенка и искупить грех смерти Незабудки… Аделия, эта девочка, призрак из маминого дома, она мне снится… Я ее постоянно вижу, словно живой укор, что она умерла, а я живу… Что ей… не позволили…
– Она давно умерла! – Аделия осеклась, прислушалась к шорохам за дверью – не услышали ли их. Прошептала: – Она давно умерла, успокоилась и только твое воспаленное воображение ее рисует вновь и вновь. Ты держишь ее рядом с собой! Ты сама! Вспомни, когда, при каких обстоятельствах, вы встретились в Ефросиньей?!
– Но кладбище, у могилы Незабудки….
– Что делала там Ефросинья? У нее умер кто-то? Она кого-то поминала? Что делать человеку на кладбище? – Карина моргнула, кажется, впервые задумавшись о том, что происходило тогда. Аделия усмехнулась: – Она присматривала людей, недавно переживших трагедию… Особенно тех, кого недавно умер ребенок. Желательно – в младенчестве. Не исключаю, что у нее свои связи в агентствах ритуальных услуг или в администрациях кладбищ… Ей могли сообщить о недавно захороненном младенце, ей оставалось дождаться того, кто его навестит. Но пришла ты. Она ждала тебя! – Карина вспомнила, как Ефросинья поджидала ее у ворот кладбища, чтобы сообщить адрес, где ее найти можно. – Она говорила тебе об искуплении, навешивая на тебя чужой грех, чужую вину…
– Зачем?
– Чувство вины – мощнейший инструмент манипуляции. Вызвать чувство вины – первый кирпичик, чтобы внушить тебе, что ты должна делать. Родить ребенка, отдать его чужому человеку, вернуться к своей прежней жизни.
