не могла сказать, что удивлена.
— Мы на месте, — сказал Алексей, привлекая мое внимание к происходящему.
Пролетающие над головой самолеты и вышка высотой в несколько этажей подсказали мне, что мы действительно находимся в аэропорту, но это был не O'Hare. Я выглянула в лобовое стекло, когда Алек остановился возле ангара.
— Я встречу его и, если все будет так, как надо, приведу в машину, — сказал Алек.
— А если все будет не так, как должно быть? — спросила я, и напряжение, которое я уже испытывала, возросло на несколько ступеней.
— Тогда Юрий отвезет тебя в безопасное место, — сказал Алексей и, когда я только открыла рот, почувствовала, как на мое плечо опустилась рука.
— Это единственный выход, — сказал Юрий.
Я могла спорить, ругаться, требовать… или поверить, что эти люди знают, что делают.
— Я поняла, — сказала я, но все же перевернула руку, чтобы сжать руку Алека, когда он убирал ее с моей ноги. — Пожалуйста… будь осторожен.
— Так и будет, — заверил он меня, наклоняясь, чтобы провести губами по моим губам, а затем кивнуть брату.
Они открыли свои двери одновременно. Алек двинулся к ангару, а Юрий пересел на водительское сиденье.
— Я… я хочу поблагодарить тебя, Юрий, — сказала я. — Я не хотела доставлять неприятности.
Он повернул голову, его бровь приподнялась точно так же, как у его брата. Это заставило меня улыбнуться, хотя я была уверена, что это неуместно, учитывая положение, в котором мы находились.
— Ладно, я хочу сказать, что, хотя у меня не было намерения держаться подальше от Алека, как только мы оба обнаружили, что действительно неравнодушны друг к другу, я никогда не хотела подвергать опасности ни его, ни тебя, ни других танцоров.
Молчание затянулось на несколько минут, пока он не кивнул. — Я знаю, и это не твоя вина. Это даже не вина Алека. Это моя. Может быть, он и старший, но именно ему принадлежало последнее слово о том, принимать тебя или нет. Я не был в неведении относительно твоего прошлого, и все же я не собирался упускать возможность работать с тобой из-за этого. Ты ничем не опозорила ни себя, ни балет. Если кто и должен извиняться, так это я. Ты хорошая женщина, Клара, и хотя мой брат не заслуживает тебя, я рад, что вы оба проигнорировали мое пожелание держаться подальше друг от друга.
Неуместно это или нет, но я не смогла сдержать улыбку на губах. Я также не смогла удержаться от того, чтобы не переместиться к нему, пока не оказалась достаточно близко, чтобы приподняться и поцеловать его в щеку. Сказать, что он был удивлен, значит преуменьшить, но мне было все равно. — Спасибо.
— Не за что, — сказал он и посмотрел в сторону ангара, где медленно открывались огромные двойные двери. — Но это не означает, что сегодня ты можешь меня ослушаться. Если я скажу "ложись", ты ляжешь на этот чертов пол и не посмеешь пошевелиться, пока я не дам тебе разрешение. Понятно?
— Да, сэр, — ответила я, переводя взгляд на небо, где снижался самолет с человеком, который одним приказом мог либо изменить мое будущее к лучшему, либо отправить меня в ад.
* * *
Это была вечность и одно мгновение. Перед моими глазами пронеслась моя жизнь и нарисовалась моя смерть. Я была в ужасе и в то же время чувствовала надежду, которой не было раньше, пока я ждала. Никто из нас не говорил… да и говорить было не о чем. Либо Алексей убедит Григория помочь мне, либо я узнаю, что стала причиной чужой боли.
— А вот и они.
Я вскинула голову и увидела, что к нам идет Алек, а рядом с ним пожилой мужчина.
У меня перехватило горло, когда представленный мне план стал реальностью. Это не было какой-то игрой. Здесь не было настоящих победителей. Этот человек пришел отомстить за свою плоть и кровь, за племянника, убившего его сына. Алексей и Юрий были здесь, чтобы потребовать того же в честь своего отца.
А я?
Я стала катализатором, который привел историю к полному кругу… Николай сам решил свою судьбу в тот момент, когда хвастался своими преступлениями, чтобы держать меня в страхе и не дать мне сопротивляться.
— Боже мой, — сказала я, с трудом переводя дыхание. — Что… что, если я ошибаюсь? Что, если Николай лжет мне… признался в том, на что у него никогда не хватало смелости? Иначе почему двоюродный брат назвал его трусом…
— Ты не ошибаешься, — сказал Юрий. — Он рассказал тебе подробности, которые не мог бы знать, если бы не был там. Твоя родная бабушка подтвердила, что история о том, что Лука покончил с собой, выстрелив себе точно между глаз, не только неправдоподобна, но, скорее всего, невозможна. Что же касается того, что он киска… Именно таким человеком и является Николай. Мужчина, который сбрасывает женщину с балкона только потому, что она не хочет делать то, что он говорит, — не настоящий мужчина. И человек, который сбивает человека, едва стоящего на ногах, только потому, что он мог стать свидетелем убийства, — не мужчина.
Я вздрогнула, когда слова Юрия заполнили машину, каждое из них было произнесено тоном, говорящим об абсолютной убежденности. Он повернул голову, чтобы встретиться с моим взглядом.
— Мужчина, который в гневе поднимает руку на женщину, который чувствует потребность запугать ее, угрожать ей теми, кого она любит, — не мужчина. Николай Козлов — не кто иной, как быдло, трус и покойник.
Я кивнула, когда он открыл дверь и вышел на улицу. Не получив разрешения, я сделала то же самое, и мы оба, обойдя капот машины, вышли навстречу Григорию.
— Ты, наверное, та самая, — сказал Григорий, еще не дойдя до нас.
— Та самая? — переспросила я, недоумевая, что он имеет в виду.
— Женщина, которую Алек намерен защищать всю свою жизнь, — сказал Григорий, переведя взгляд с меня на Алека, а затем обратно. — И я не могу сказать, что виню его. — Он протянул руку, я взяла ее и пожала, как будто мы встретились на вечеринке после спектакля, а не в тени ангара, где замышляли смерть человека.
Я прекрасно понимаю, что Алек пытается уберечь меня, позволить мне оставаться в стороне, но я не могу позволить ему этого сделать. Я была так же ответственна за то, что мы планировали, как и они трое.
— Меня зовут Клара Симёнева, господин Петров. Я бы сказала, что мне приятно с вами познакомиться, но я не могу сказать это, не при таких обстоятельствах. Мне очень
