магазине. На самом деле внутри здания было не теплее, чем на улице, но, по крайней мере, ветер не мог проникнуть в это место, окутанное тенью. Присев на корточки, бродяга ожесточённо растирал онемевшие руки, прежде чем дотянуться до бутылки. Он тихо выругался под нос, увидев, как мало осталось драгоценной жидкости. Грязная левая рука пошарила в кармане и извлекла металлическое содержимое… сорок семь центов! Бродяга снова выругался, на этот раз более громко, пересчитав все свои земные богатства. Одна слезинка скатилась по его немытой щеке и исчезла среди щетины на подбородке. Он осторожно положил свои деньги обратно в карман, служивший ему сейфом. Ветер снаружи завывал жуткие песни. Бродяга проглотил последний глоток вина, позволив ему на мгновение задержаться на языке, давно потерявшем способность различать тонкие вкусовые оттенки. Выбросив пустую бутылку в грязную канаву за пределами своего убежища, бродяга улёгся, чтобы дождаться мрачного рассвета и счастливой перспективы горячего завтрака на кухне Армии Спасения. Он не слышал шагов подкравшейся сзади фигуры и не почувствовал боли, когда игла шприца вонзилась ему в спину, быстро лишив его сознания.
Высокий мужчина, одетый во всё чёрное, перешагнул через бесчувственное тело и вышел на улицу. Он с довольной ухмылкой наблюдал, как чёрный "Мерседес" обогнул угол и осторожно приблизился к нему. Когда автомобиль остановился рядом с ним, водитель вышел, отрывисто кивнул, и оба мужчины вошли в тёмный магазин. Оттуда они вынесли не сопротивляющегося человека, которого аккуратно положили на заднее сиденье автомобиля. Машина отъехала от бордюра и скрылась в мерцающей ночи.
Чуть более двух часов спустя "Мерседес" был благополучно припаркован в гараже большого нео-георгианского дома, который Спенсер Драйден построил для себя в Блумингбурге. Оба похитителя сидели, потягивая из бокалов небезызвестный дорогой бренди. Напряжённое молчание выдавало их тревогу и вину за совершение поступка, к которому они не были приспособлены ни убеждениями, ни воспитанием. Мужчина пониже ростом, Джон Венделл, едва мог скрыть дрожание рук, которые грозили в любой момент пролить бренди ему на колени. Драйдену огромным усилием воли удавалось сохранять внешнее спокойствие, хотя его бурные эмоции опровергали внешнее хладнокровие. Используя обе руки, Венделл наконец сумел осушить свой бокал и нарушил тишину.
— Я действительно не могу в это поверить, знаешь ли! Я имею в виду, что мы опустились до уровня обычных преступников… Похитителей!
— Fiat experimentum in corpore vili! — пробормотал Драйден.
— Что? — спросил Венделл, и озадаченное выражение появилось на его лице. — Что, чёрт возьми, это значит?
— Древнее латинское изречение, — ответил Драйден, пристально глядя на своё искажённое отражение на дне бокала. — Оно означает просто: "Пусть эксперимент будет проведён на бесполезном теле". Разве не это мы собираемся сделать?
Венделл достаточно успокоился, чтобы наполнить свой бокал, не проливая бренди мимо. После нескольких глотков он произнёс с явным оттенком грусти в голосе:
— Теперь мы играем в Бога! Неужели всё так и должно быть?
Драйден ответил мягким, хорошо отрегулированным тоном, хотя и отчаянно пытался сохранить контроль над собой. Рационализация давалась ему легко — так и должно было быть, когда он прекрасно знал, что для их сегодняшнего поступка нет законных оправданий.
— Ты не хуже меня знаешь, что нам нужен подопытный пациент, прежде чем мы осмелимся использовать Тахель самостоятельно. Ты также знаешь, что подобные вещи должны делаться тайно; люди склонны неправильно понимать поступки такого рода. Ты помнишь случай, который привёл доктора Реймора на каторгу в Лионе сразу после войны? Эти узколобые имбецилы уничтожили дело всей жизни великого человека. Ты хочешь, чтобы вся наша работа пошла насмарку? Ты хочешь, чтобы я выступил перед публикой и объявил, что мы экспериментируем с наркотиком, расширяющим сознание, по сравнению с которым ЛСД покажется кофеином? Ты думаешь, невежественная мелкобуржуазная публика готова к Ключу Поэта?
Венделл не пытался ответить. Он напряжённо думал о том, что, возможно, было ужасной ошибкой заводить эксперимент так далеко. Одно дело — рискнуть самому или даже попросить кого-то рискнуть за тебя, если это будет добровольно, но похищать человека и заставлять его участвовать в сомнительных опытах было хуже, чем преступление — это было безумием.
Драйден поднялся с кресла и без единого слова направился к лестнице. Венделл не заметил его ухода, пока Драйден не повернулся на первой ступеньке и не произнёс:
— Мы начинаем завтра! Мы зашли слишком далеко, чтобы отступать сейчас, Джон. Ключ у нас есть, осталось только открыть дверь. Я верю, что всё сложится хорошо. Спокойной ночи!
То, как Драйден медленно поднимается по лестнице и исчезает из виду в полумраке второго этажа, напомнило Венделлу фильм, который он когда-то смотрел. Возможно, Хичкока… а может, Полански. Он выкинул эту сцену из головы и обратился к бутылке бренди на столе. Даже с искусственным расслаблением от алкоголя прошло много часов, прежде чем Венделл погрузился в сон.
Они приступили к работе рано утром следующего дня. Драйден отсчитал 380 зёрен основного вещества из Исбаны и без особого труда изготовил Тахель — по крайней мере, он надеялся, что это было Зелье Тахель. Получившийся продукт представлял собой густую, липкую, зелёную субстанцию и источал тошнотворную вонь, как мёртвая туша животного, пролежавшая несколько дней под палящим солнцем. Запах был настолько сильным, что Драйден и Венделл отступили в сад, чтобы вдохнуть чистый холодный воздух.
Они обсуждали, как ввести Тахель в организм своего подопытного. Драйден отметил, что Франц Джут утверждал, что Тахель растворим в большинстве жидкостей, и предложил поместить небольшое количество препарата в стакан с красным вином, чтобы он растворился, если возможно, и дать выпить эту смесь изголодавшемуся по алкоголю бродяге. Венделл согласился.
Накануне вечером Драйден дал подопытному сильное успокоительное, и его действие не ослабевало почти двенадцать часов спустя. Венделлу пришлось практически на руках нести невменяемого бродягу в подвальную комнату, которую Драйден спроектировал и построил с единственной целью — удовлетворить свои амбиции.
Драйден знал о неизбежной гибели, которая постигла Халпина Чалмерса, когда тот пренебрёг необходимыми мерами предосторожности перед своей безрассудной авантюрой. Не то чтобы Драйден знал наверняка, что Чалмерс получил Ключ Поэта, но такая возможность существовала. Однако он точно знал, что Чалмерс пытался подобным образом нарушить законы и естественные барьеры, регулирующие ограниченное представление человечества о пространстве, времени и… внешнем мире.
В подвале у Драйдена не было ни одного прямого угла. Даже пол был изогнут, хотя для глаз и органов чувств кривизна была настолько незначительной, что никто не мог её заметить. Все углы, как на полу, так и на потолке, скруглялись. Комната имела пять стен и пятиугольную форму. Это практическое предубеждение
