тут же предоставит ей на выбор варианты кулинарных шедевров из помойного глота. – Мясной рулет делать слишком долго, вы бы первый, сэр, начали меня подгонять и жаловаться, мол, что, пока завтрак готовится, все уже отощали, как… как…
– Гремлины – в рыбной лавке, – задумчиво подсказал Брекенбок.
– Вот-вот! – горячо согласилась кухарка. – Я ничего не поняла, но… вот-вот!
– Гремлины едят гвозди, спички, мыло и прочее… – отстраненно пояснил хозяин балагана.
– Какие умнички! – Кухарка хихикнула. – Но отдельно выготавливать для них я бы не стала. Хорошо, что в труппе нет этих ваших гремлинов и… О чем вы думаете, сэр? Зря вы так хмуритесь… морщины углубляются, и от них трескается голова. Вы и так похожи на старое дерево, сэр. Вы ведь не хотите, чтобы ваша голова еще сильнее потрескалась?
Впрочем, сейчас Брекенбок даже не обратил внимания на колкость.
– Сэр, вам плохо? – с тревогой в голосе спросила кухарка.
– Если все спали, – Брекенбок гдядел прямо перед собой, – а эти болваны расставляли стулья, то где же тогда?.. Неужели сбежала? Ну конечно, сбежала! Я бы на ее месте тоже сбежал! Проклятый суп проклятой мадам Бджи!
– Эй-эй! Полегче! – Мадам Бджи с котлом, полным грязной посуды в руках, была готова защищаться, как пятилапая крыса в вольере на крысиных боях. – А то придется вам есть гвозди, спички и мыло, как тем гремлинам вашим.
Брекенбок не успел ответить. Дверь дамского фургончика со скрипом приоткрылась.
– Берта… – позвал хриплый женский голос.
Мадам Бджи обернулась и от неожиданности и изумления перед увиденным выпустила из рук котел. Находившиеся в нем тарелки и ложки издали душераздирающий грохот и звон.
– Кларисса!
На пороге фургончика стояли кукла Сабрина и мадам Шмыга. Кукла под руку придерживала гадалку. Мадам Шмыга едва стояла на ногах и представляла собой просто ужасающее зрелище. Ее лицо было в крови, растекшейся туши и блестело от слез, копна волос торчала во все стороны, в одном месте зияла багровая проплешина.
– Что ты сделала, проклятая кукла?! – закричала мадам Бджи и бросилась к фургончику. Разумеется, она винила куклу. Все всегда в первую очередь винят кукол.
– Нет… – тихо произнесла гадалка, останавливая подругу. – Сабрина помогла. Если бы не она, я бы… я бы…
– Что случилось, мадам Шмыга? – спросил Брекенбок. Он был взволнован и растерян. А еще зол. Невероятно зол.
– Я… я упала.
– Что за бред? – Хозяин балагана полнился сомнениями, как мясной рулет глотами. – Куда это вы упали? За борт в море битого стекла и канцелярских кнопок?
– Я упала, – через силу повторила мадам Шмыга. С каждым словом с ее губ срывался хрип, меж зубов алела кровь. – И никого не было рядом. Я звала… и пришла Сабрина. Она помогла мне…
– Милая кукла! – воскликнула кухарка. – Наша милая кукла помогла Клариссе, сэр!
– Да-да… я уже понял.
Хозяин балагана был менее склонен верить всему, что слышит. А еще у него явно намечался кризис фантазии, чего с ним прежде никогда не случалось. Он просто представить себе не мог, как именно нужно упасть, чтобы получить такие вот травмы. За что это она зацепилась волосами, чтобы выдрать клок до крови?
– Это правда, Сабрина? – спросил хозяин балагана. – Она упала?
Сабрина молчала. И глядела в землю.
Брекенбок сквозь зубы повторил:
– Она. Упала?
– Да, – прошептала кукла. – Я ее нашла. Ей было плохо.
– Ты врешь, Сабрина? – Хозяин балагана прищурился. Даже уголки его нарисованных чернилами губ недоверчиво опустились, а что уж говорить о губах настоящих.
– Нет, врать нехорошо, – с детской наивностью заявила Сабрина.
Брекенбок кивнул, но не соглашаясь с куклой, а в тон своим невеселым мыслям: «Это уже было. Я уже слышал совсем недавно: “Я просто упала”. Подозрительное совпадение…»
– Хорошо, – сказал он наконец.
– Нехорошо, – упрямо повторила кукла. – Врать нехорошо.
– Нет, я имею в виду, хорошо, что ты, рыжая кукла, такая наивная. Иначе пришлось бы выпытывать и выпрашивать, а это нам ведь не надо, верно? – Он выжидающе уставился на Сабрину.
– Верно, – согласилась кукла и тут же поняла, что попалась в очередную словесную ловушку Брекенбока. Фактически она только что призналась, что врет или не договаривает, и не хочет, чтобы расспросы продолжались.
Мадам Бджи не слушала. Она суетилась вокруг подруги, как моль вокруг шерстяной кофты.
– Давай я тебе помогу, дорогая. – Отодвинув Сабрину в сторону, она сама подхватила гадалку под руку и повела ее обратно в фургон. – Пойдем-пойдем. Тебе нужно прилечь. Берта все сделает, дорогая… Сейчас я закипячу воду, обработаю твои раны и приготовлю пилюли… Все будет хорошо, Клэри.
Брекенбок поднялся на ноги и, протопав к дамскому фургончику, нырнул внутрь вслед за кухаркой и гадалкой. Сабрина осталась за дверью, словно потерянный ребенок.
– Мадам Шмыга… – начал Брекенбок, глядя на то, как гадалку укладывают в постель. – Я пошлю кого-нибудь за доктором Доу в Тремпл-Толл. Вы выглядите просто ужасно. Эти кровавые раны, отвратительные ссадины, проплешина в волосах…
Мадам Шмыга от его слов заплакала.
– Сэр, может, вы помолчите? – прервала красноречие хозяина балагана кухарка. – Девочке и так плохо, а вы все только усугубляете.
– А что я-то? – вскинулся Брекенбок. – Я помочь хочу!
– И как вы можете помочь, скажите на милость, своими оскорблениями?
– Какими такими оскорблениями? – Брекенбок пожал плечами. – Я же всего лишь говорю, как есть. Да вы поглядите на нее – хуже уже не будет!
Рыдания мадам Шмыги усилились.
– Да чтоб вас, сэр! – Кухарка начала закипать. – Вы можете просто заткнуться и стоять молча, пока не спросят?
– Могу, – оскорбленно буркнул Брекенбок с видом мальчишки, которого незаслуженно наказывают. Он будто забыл, что это он – босс. Прекословить кухарке он не решился.
– Вот и стойте молча, – сказала мадам Бджи и переключила все внимание на подругу. Она поправила ей подушку и закутала гадалку в одеяло, как будто та замерзла, а не была ранена и истекала кровью. – Бедненькая-бедненькая… Как же это тебя угораздило-то?
Мадам Шмыга не ответила. Она глядела в потолок с болью и ненавистью. Брекенбок поймал себя на мысли: «Как можно в принципе
