целуют! А туда же – жгут усадьбы, угоняют скот, режут отставших от рот солдат, нападают на фуражиров – и считают себя защитниками веры! Считают, что выполняют наказ этого ужасного патриарха Никона!
– Как всё это прекратить? Послать драгун? Ниеншанц-то вновь нами занят, – решительно подкрутил кончики усов Киннемонд.
– Вернее, на месте, на котором он стоял, устроены временные валы, – уточнил барон. – Нет, надо пока мириться с русскими и растить много новых солдат – чистокровных шведов. Я не случайно занимался математикой. Наши приписки – детские шалости по сравнению с донесениями риксмаршала Делагарди. По его сведениям войско московского царя составляло сто тысяч солдат, а он истребил сорок тысяч. Я же отписал дядюшке – в очень вежливых, естественно, выражениях, что королевский зять ошибается. Во-первых, царь не мог выставить против нас ста тысяч, поскольку у московитов после чумы не наберётся такого войска. По данным подсылов они привели на наши земли тысяч сорок. А если гере Делагарди действительно истребил сорок тысяч русских, то кто же сейчас удерживает Дерпт, Кокенгаузен, Динабург, другие города и замки? Привидения из языческих легенд?
– Вы очень рисковали, гере генерал, – вскочил со стула и заходил по зале Киннемонд. – Делагарди может стать вашим врагом на всю жизнь!
– Ничуть. Во-первых, никто не будет опровергать и сжигать донесения, как наши, так и риксмаршала. Наоборот. Они осядут в архиве и дадут полное право говорить будущим историкам о блестящих победах над нашествием русских варваров. Наши донесения будут рассматриваться как правдивые старинные документы! И ещё: сколько бы он теперь ни пыжился и ни громил русских Делагарди, он останется навсегда битым этим князем, как же его прозвали свои… как в переводе, – замялся Горн и, вспомнив, звонко хлопнул себя ладонью по лбу, – а, точно, князем Пустозвоном!
Он довольно засмеялся, представив, как придворные перемывают косточки спесивому королевскому родственнику, который, будучи потомком иноземца и весьма сомнительным дворянином, имеет наглость не всегда считаться с мнением и интересами клана Горнов.
– Хованский-то, как мне доносили, и вправду с перепоя решил ударить на риксмаршала: опустошил кубок, выскочил на двор, оседлал коня – кавалеристы последовали за ним и, проскакав много вёрст, атаковал его в ночи. Пехота едва успела подоспеть, сев за спины драгунов! Иногда такие нападения удаются.
Своим позорным поражением Делагарди, на графской короне которого ещё не успела высохнуть золотая краска, мне подыграл: королевский совет решил прекратить войну на этом направлении, искать мира с царём Алексеем и сосредоточиться на Дании. Мало того, вести переговоры с русскими в следующем году буду, помимо послов, и я!
– Но почему не сейчас? – удивился шотландец.
– Потому что мы должны согласиться мириться лишь после хорошей победы. Я решился: приказываю вам отобрать лучших людей и, скрытно покинув крепость, ударить по тому русскому отряду, в котором находится сам воевода князь Хованский. Если хотите, можете подняться на Длинного Германа[82] и полюбоваться его лагерем, – предложил подчинённому Горн.
Киннемонд поднялся, чтобы исполнить приказание, но барон остановил его:
– Минуту! Объясняю, гере подполковник: этой победой мы оправдаемся перед Стокгольмом за все неудачи. А заодно покажем, что Делагарди просто-напросто смалодушничал под Гдовом! Так что жду вас, мой дорогой, с победой. И с пленённым, а лучше – с убитым псковским воеводой. А теперь идите, – губернатор величественным взмахом руки отпустил Киннемонда. – И возьмите с собой Игнациуса. Пусть доставит мне все важные бумаги гере князя! Он в этом разбирается хорошо!
– Но гере губернатор! – выскочив из своего тёмного угла, бросился на колени перед бароном верный камердинер. – Там будет бой! Я помню Ижорский погост.
Несчастного слугу била нервная дрожь, пот крупными каплями тёк по дряблым щекам.
– Нечего бояться, гере храбрец! Там будет не бой, а истребление русских. Мне же нужны бумаги воеводы, которые наши доблестные солдаты и рейтары просто пустят по ветру – их кроме денег да дорогих безделушек ничего не интересует. Держись Киннемонда!
Игнациус нехотя поднялся на ноги и бросил просящий взор на хозяина.
– Иди же, ты получишь награду, – прикрикнул Густав Горн.
…Князь Хованский, естественно, понятия не имел о содержании беседы в Нарвском замке, но ожидал подобной вылазки, потому и держал рядом с собой рейтар Змеёва и донских казаков, воевавших в прошлым году на Неве. Он учёл и то, что полковник сдружился с ясаулом, который рассказывал Семёну Даниловичу в подробностях о ратных подвигах его старинного товарища Потёмкина. И Змеёв всякий раз удивлялся: его друг-книгочей, с которым они царя на богомолья сопровождали, оказался дельным воеводой. А он-то считал его более годным для мирной службы!
И Хованскому полюбился старый Лука, знавший тьму разных историй и баек, песен и сказаний. При том выпить был не дурак! И князь глянулся ясаулу: хоть и пустобрёх воевода, но рубака отчаянный, пред товариществом нос не дерёт, ежели что – из своей казны щедро жалует, – а до остатнего… казаки тож после сечи бахвалиться любят, – объяснял товарищам ясаул.
Помогло их нежданному сближению и то, что воевода в случайном разговоре узнал интересные сведения о предках старика.
– А каки люди к вам бегут? – как-то спросил он.
– Да разны. И крестьяне, и дворяне бывает.
– Да ну?
– Ага. Дед моего деда ваще навроде тебя был, – усмехнулся Лука.
– Сказывай! – не поверил Хованский.
– Про князей Ушатых слыхивал?
– Они ж давно все повымерли! – махнул рукой Хованский.
– Верно. Князь Пётр Фёдорыч с братьями удела не имел, Ивану Третьему служил. Окромя ран да болячек ничо не нажил.
– И сгинул в походе! – добавил Иван Андреевич.
– Не-а, к казакам подался, – возразил Лука. – А у нас, известное дело, бояр да князей нет. Атаманов сами избираем!
Этот разговор изменил отношение высокородного князя к ясаулу и казакам в целом. Втайне он торжествовал: голос крови не подвёл! Не зря он сразу же почувствовал приязнь к этому старику. К тому ж бражничать с Рюриковичем, потомком ярославских князей, пусть и давно утратившим право на титул, было Гедиминовичу не зазорно. Главное не титул, коий можно, как Делагарди к примеру, для прикрытия худородности пожаловать. Главное, рассуждал князь, порода! Не зря штандарт Делагарди именно Лука захватил!
Ясаул со Змеёевым и предложили Ивану Андреевичу выманить шведов за стены и через реку, составив хитрый план.
Барон Горн, излагали, он и князю не преминет напасть на псковского воеводу, если тот с малыми силами будет стоять недалече от Наровы. Значит, надо встать лагерем на открытом месте, лучше у леса, на виду у шведских подсылов с казаками и сотней стрельцов во главе с Фомой Извековым, также «по наследству» доставшихся
