Грейс пошла за ней вверх по лестнице, и Оливии казалось — она слышит, как слуги поспешно исчезают с пути при ее появлении. Она не стала раздумывать над этим, а прошла в спальню Джека и встретила там Харпера.
— Он пострадал? — спросила она.
— Нет-нет. Он явно сильнее, чем кажется.
— В таком случае, — сказала она, удивляясь, что ее голос звучит спокойно, — вы ему больше не нужны. Но вы можете посоветовать миссис Харпер приготовить питательный отвар — на всякий случай.
— Ладно. — Харпер широко осклабился и, проходя мимо, похлопал ее по руке. — Немножко домашнего снадобья никогда не повредит.
— Что все это значит, Ливви? — спросил Джек из кресла, стоявшего рядом с кроватью.
Оливия ожидала увидеть следы падения, однако их не было, он просто был зол и нетерпелив. Это облегчало ей задачу.
— Что еще вы помните, милорд? — спросила она, держась на расстоянии. Она сцепила руки на талии, чтобы не дать им выдать ее состояние.
— Вам не кажется, что только я имею право задавать вопросы? — повысил голос Джек.
— Настанет и ваша очередь. Но мне будет легче отвечать на вопросы, зная, что именно вы вспомнили.
Ее слова были ему неприятны, но он ответил.
— Мои сестры предупреждали меня, — сказал он, глядя поверх нее. — Все, кроме Джорджи. Она всегда была на вашей стороне. И мать предупреждала меня, что кровь заговорит.
Оливия запылала, хотя старалась оставаться спокойной. Как удивительно, что даже это старое оскорбление все еще действует на нее.
— В этом я не сомневаюсь. Но как бы низко она ни ставила моего отца, он все же брат барона, а не трубочист.
Лицо Джека приняло насмешливое выражение.
— Низкий подхалим.
— Конечно. Если бы не это, вы никогда не женились бы на мне так быстро.
— Значит, все было спланировано?
Оливия остолбенела и какое-то время не могла говорить, а затем рассмеялась. Она так смеялась, что ей пришлось согнуться, чтобы дышать. Увидев по лицу Джека, что он в шоке, она упала в другое кресло и вытерла глаза.
— Господи, Джек, даже когда ты ненавидел меня самой лютой ненавистью, ты никогда не прибегал к этой старой сплетне. Это ты первый подошел ко мне. Ты отправился за мной в город, когда я раздавала наши бедные корзинки. Ты сопровождал меня на рынок и требовал, чтобы я позволила тебе носить мои свертки. Ты помогал мне собирать цветы и даже надел фартук, чтобы помочь нам с Мейси приготовить сливовый пудинг. Ты пугал меня своим вниманием.
— Не сомневаюсь, тебе хочется думать, что так все и было. — Он потряс головой, лицо его приняло страдальческое выражение. — Я передумал. Я больше не хочу слышать твои ответы.
— Тогда Харпер хорошо сделал, что позаботился о том, чтобы ты не сбежал. Потому что на этот раз у тебя не будет выбора.
Она снова встала, ее подняла ярость. Он смотрел на нее так, словно боялся, что она ударит его. Наверное, так оно и было; она стала следить за своими руками, чтобы они не высовывались.
— Я в самом деле надеялась, что ты изменился, — задумчиво сказала она, Глядя в окно на маленький сад леди Кейт. — Ты никогда не был жестоким, Джек. Только импульсивным. Верил не тем людям. — Она потерла грудь, чтобы уменьшить боль, которая теперь останется с ней навсегда. — Эти последние недели ты был другим. Тем Джеком, которого я любила, но мудрее, серьезнее. Сильнее. Я начала надеяться, что за это время ты взвесишь все факты, прежде чем делать вы воды.
— Тогда мои воспоминания лгут мне? И я не застал тебя в коттедже с твоим кузеном?
Застарелая боль вернулась.
— Память тебя не подвела. Ты нашел нас там, где, как сказала тебе сестра, мы должны были быть, и обвинил меня во всех видах измен, которые смог вообразить. Это были твои последние слова, больше ты не говорил со мной.
— И что потом?
Она подождала, когда вернется дыхание; воспоминания были слишком тяжелыми.
— Твой отец возбудил для тебя дело о разводе. Когда оно рассматривалось в парламенте, тебя, конечно, уже не было здесь. Тебя отослали в Вест-Индию, чтобы избежать преследования за дуэль. Но твой отец прекрасно все продумал. Ко времени, когда все было кончено, я не могла ощущать себя в безопасности даже на углу Ковент-Гарден.
А потом его семья увидела Джейми. Тогда в первый раз ей пришлось скрываться.
— Я ждала, что ты захочешь увидеть меня, — сказала она, зная, что теперь ее голос звучит потрясение — Хотя бы для того, чтобы потребовать назад свое кольцо. Я продолжала думать, что даже рассерженный человек захочет убедиться, что его жена не была выброшена без пенни.
Он засопел.
— Я, конечно, передал кое-что для тебя, Лив. И у тебя оставалась твоя отличная семья. Ты зачем-то говорила, что бродила по улицам в снег.
Она горько улыбнулась:
— Ох, Джек. Ты плохо знал мою семью. Они разозлились сильнее маркиза. Ты действительно думаешь, что они захотели бы видеть меня, ведь я была бы постоянным напоминанием о том, что они потеряли? Я думаю, они простили бы грех. Но лишиться такого покровительства? Мое имя на глазах у всей паствы было вычеркнуто из семейной библии. Моим сестрам сказали, что я умерла. Мне даже не позволили присутствовать на похоронах Триса, а я… я была его единственным другом в семье.
— Это было бы непристойно. — В его голосе не было прежней уверенности.
— О да. И если бы мне это было неизвестно, нашлось бы множество людей, чтобы напомнить мне об этом. А что до назначения средств, милорд… Никаких средств. Ты дал совершенно четкие указания солиситору. Неверная жена ничего не заслуживает. Думаю, это больше всего разъярило моего отца.
Последовало молчание.
— Но как ты могла?..
Она покачала головой.
— Это другая история, сейчас не время касаться ее.
Он не заслуживал правды.
— Но ты же не отрицаешь, что была в том коттедже с кузеном, — обвинял он. — Не только это, ты ничего не объяснила.
Она закрыла глаза, борясь с подступившей ненавистью.
— Не потому, что я не пыталась. Ты запретил мне появляться в аббатстве.
Глядя ему прямо в лицо, она обхватила себя руками.
— Слушай меня, и слушай внимательно, Джек. В тот день я пошла в коттедж, чтобы проститься с Трисом. Он решил покинуть страну. Только так он мог быть вместе с тем, кого любил. Я несла ему те небольшие деньги, которые у меня были, чтобы помочь добраться до континента, где он надеялся найти хоть какой-нибудь покой. Я как раз пыталась заставить его взять деньги, когда влетел ты, как плохой актер в грошовой пьесе.
Он прикрыл глаза, словно не мог видеть ее. Одну руку он приложил ко лбу, другая была сжата в кулак. Ее инстинктивно потянуло к нему. Утешить его.
