Я отложила вилку и начала прислушиваться. И почти сразу поняла, что Ясеневский с товарищами обсуждают возможную покупку «фирмы» Городничего. На меня напал ступор. Я даже не знала, что можно предположить!
– Анна, вас что-то заинтересовало в наших рассуждениях?
Я словно ото сна очнулась: на меня насмешливо и цепко смотрел рыженький Глеб. По спине пробежал озноб. Я сразу вспомнила в чьем обществе я нахожусь. И на мгновение растерялась. Раз показала, что что-то знаю, значит, нужно объяснять откуда. И что сказать? Вампир рассказал? Учитывая, в чьем обществе я вкушаю салат, это очень остроумная идея. А на меня уже уставились все трое. Нужно было решаться. Я небрежно подхватила вилку:
– На прошлой неделе в салоне красоты одна блондиночка жаловалась, что из-за некоего Григория Городничего она осталась без бриллиантовых серег. Мы ей все посочувствовали. А кто-то поинтересовался, как так случилось, что господин Городничий лишил ее вожделенной ювелирки. Что данный господин заключил с ее папиком такой контракт, что папик чуть без штанов не остался. И слег с инфарктом. Господин Городничий согласно контракта полностью доставил груз. Но в таком виде, что все пришлось списать в утиль. Подробности не спрашивайте. Самой интересно. Но подозреваю, что та блондиночка просто была не в курсе.
Я договорила и потянулась за стаканом с водой, незаметно переведя дух. Моя история шита белыми нитками. Но доказать что-либо нереально. Кто вспомнит женский треп в парикмахерской недельной давности? Правильно, никто.
Мужики переглянулись. Ясеневский тяжело глянул на Василия:
– Вася, проверь, что за история с некачественно выполненным контрактом. Предложение этот Городничий сделал в высшей степени соблазнительное. Мне сразу как-то показалось, что тут что-то нечисто. Поэтому, Вася, хоть носом рой землю, но добудь факты!
Вася недружелюбно на меня покосился. А Ясеневский тяжело встал:
– Все. Продолжим после того, как появится хоть какая-то информация. Господин Городничий пусть ждет. Аня, идем.
Мне не оставалось ничего, кроме как встать и пойти следом.
Еще на выходе из ресторана я заметила, что рука Ясеневского действительно начала опухать. Поэтому, устроившись за рулем и прогревая машину, поинтересовалась:
– В какую больницу вас отвезти?
Ясеневский скривился.
– Домой меня. Само пройдет.
Я даже подпрыгнула на сидении.
– Не пройдет! Я почти уверена, что у вас перелом. Поэтому, либо я вас сейчас везу в больницу! Либо разворачиваюсь и ухожу! А вы уж сами дальше, как-нибудь!
Ясеневский насмешливо блеснул глазами в мою сторону:
– Ишь шустрая какая! И не жалко старика?
– Жалко! Именно поэтому настаиваю на поездке в больницу!
– Я завтра своему врачу покажусь. А сейчас домой.
– До утра вы окочуритесь от заражения крови, вызванного некролизом поврежденных мягких тканей.
Ясеневский недоверчиво уставился на меня. Но я сохраняла независимый и уверенный вид. Если блефовать, то до конца. Надеюсь, он не полезет прямо сейчас в интернет, чтобы проверить мои слова. А потом уже будет не актуально.
Я и сама себе не могла объяснить, почему для меня так важно доставить главу «ИнтерЛог» в больницу именно сегодня. Не было никаких предчувствий. Молчал внутренний голос. Я была противна сама себе, но продолжала спорить с упрямым стариком.
Ясеневский сдался минут через пять нескончаемых препирательств, и согласился, чтобы я отвезла его в дежурный травмпункт. Трогая машину с места и вливаясь в общий поток, я в последний момент проглотила ехидное замечание на счет его «своему врачу». Не мое это дело.
В травмпункте было самое горячее время. И у меня появилась отличная возможность от души проклясть свою инициативу – в очереди мы застряли надолго. От скуки Ясеневский начал выпытывать подробности моей жизни. Факты я выдавала дозированно и осторожно. Пусть думает обо мне что хочет. Никогда не мечтала проверить прочность и достоверность своей легенды на главном чистильщике. Хотя, с другой стороны, если поверит – мне бояться в корпорации нечего. Просто так в чужом грязном белье копаться никто не будет.
Сильнее всего я боялась, что Ясеневский обратит внимание на характерный шрам на моем левом запястье. Он постоянно выглядывал из то и дело сползающего рукава. Дело в том, что после того кровопускания, когда я спасала Алекса, против всяческих ожиданий остался странный шрам в виде крыла бабочки. Это стало неприятным сюрпризом не только для меня, но и для Алекса. Вампир вообще был уверен, что его кровь без следа может залечить любые повреждения. Оказалось, не любые. И объяснения этому странному явлению у Алекса не было. А я с тех пор щеголяла диковинной отметиной с двумя явными точечками от клыков. И теперь каждую секунду обмирала, ожидая, что чистильщик схватит меня за руку и уличит в добровольном кормлении вампира. Вот что значит не чистая совесть.
Но Ясеневский мой шрам упорно не замечал. Или ему было глубоко плевать. Или, что наиболее вероятно, он принял меня за жертву вампира.
У чистильщика оказался сложный перелом со смещением. Не знаю, что больше меня вывело из равновесия: то, что доктор, объявляя диагноз, назвал меня «дочкой» чистильщика. Или растерянное и жалобное выражение лица Ясеневского, когда он понял, что примерно на месяц лишается правой руки. Я почти пожалела его, когда он в полном ступоре наблюдал, как его руку упаковывают в гипс. А после подвязывают к шее на его собственном шарфе. Все мое сочувствие испарилось, как дым на ветру, стоило только чистильщику открыть рот и скомандовать мне сейчас отвезти его домой, а завтра не позднее восьми утра забрать. Лучше в семь тридцать.
Я вскипела мгновенно. Но предпочла промолчать. Отвезу старикашку домой. А потом пусть хоть ламбаду танцует, но я с ним нянчится не буду!
Проживал Ясеневский в охраняемом вип-поселке на западной окраине города. Фактически, за городской чертой. Уже на пол пути к поселку я оценила всю продуманность Ясеневского, который предложил мне на выбор либо заночевать у него, либо взять его машину. Такси в такую даль и в такую погоду вряд ли поедет. Я уже скрипела молча зубами на торжествующий блеск глаз чистильщика, когда неожиданно мне крупно повезло: из поселка как раз выезжала заветная машина с шашечками. И порожняком!
