линкоре узнали слишком поздно. Вице-адмирал врезал кулаком по ладони, услышав от акустика:
— Звуки торпедных двигателей. Шесть штук.
— Какого… — едва не выпалил Вандеркаум непечатное выражение, однако сумел подавить гнев. Как бы то ни было, он оставался офицером песчаного флота Аве, и на подобные проявления эмоций права не имел. — Запустить двигатель! Начать манёвр уклонения. Энергию на сенсоры — найдите мне врага!
— Торпеды в трёхстах шарлях, — сообщил начальник акустического поста, — скорость порядка двенадцати улий[1].
Не уйдём, понял Вандеркаум, и скомандовал:
— Приготовиться к торпедной атаке. Всё энергию на сенсоры — я хочу видеть их!
Экраны на мостике загорались один за другим. Все системы корабля начинали оживать, получая драгоценную энергию в нужных количествах. Главный двигатель набирал обороты, питая генератор. Старший офицер наблюдательного поста сам всматривался в показания сенсоров до боли в глазах — пока линкор ещё не повреждён торпедами есть шанс быстро обнаружить врага, что будет после того, как в него врежутся шесть начинённых взрывчаткой снарядов никто предсказать не мог. Как только системы наблюдения включились полностью, ему тут же поступил доклад, который он незамедлительно передал вице-адмиралу.
— Противник в трёхстах лигах, — выпалил он. — Движется в нашу сторону со скоростью порядка девяноста репсолей.
В критической ситуации все — от вице-адмирала до офицеров на постах — выбросили из головы солярианские меры, введённые Афоном. Переводить в уме привычные шарли и репсоли в метры с километрами в час времени не было.
— С предельной дистанции запустили, — произнёс Вандеркаум, — но как они обнаружили нас?
— Есть метки семи боевых роботов на расстоянии до ста шарлей от нас, — словно отвечая на его вопрос, доложил офицер наблюдательного поста.
— Техслужба докладывает о наличии несанкционированных устройств на корпусе линкора, — добавил редко выходящий на связь и почти не бывающий на мостке викарий Афона, руководивший той самой техслужбной, состоящей почти исключительно из афонитов, следивших за работой усовершенствованных двигателей и прочих систем.
— Устранить! — рявкнул Вандеркаум.
— Работаем над этим, — ответил викарий. — Запрашиваю отряд механизированных бойцов для отражения возможной агрессии.
— Оно у тебя есть! И чтобы через полчаса никаких несанкционированных устройств на броне не было!
— Мои сотрудники покинут корабль после завершения торпедной…
Договорить он не успел — в «Кефайнзель» одна за другой врезались шесть торпед, пущенных с «Фенрира».
[1] Одна улия равна 0,97 м/с. 12 улий равны примерно 10 м/с
В непосредственной близости от «Кефайнзеля»
Громадный линкор только начал оживать, когда торпеды ударили в него. Взрывы были настолько мощными, что сначала Фею казалось, они разнесут корабль на куски. Во все стороны летела обшивка, из внутренних помещений вырывалось пламя, туда почти тут же начал сыпаться песок, сбивая огонь, но и не оставляя места ни для чего больше. Одно из орудий согнулось и торчало сломанным пальцем, где-то в середине, выше песка полыхал пожар, на корпусе линкора красовались шесть громадных язв — следы попадания торпед. Однако он был ещё жив.
Словно громадный песчаный червь, искусанный акулами до полусмерти, он всё равно не спешил умирать. И был способен нанести врагу урон.
Когда грянуло орудие главного калибра, Фею на мгновение показалось, что солнце померкло — настолько сильной была вспышка. Снаряд прочертил дугу в небе и умчался куда-то за спины роботов. Фей подозревал, что стало его целью, и мог только надеяться, что чудовищная пушка промахнулась.
— Что делаем? — Отчего-то Монтилья безоговорочно принял лидерство Фея, хотя об этом никто не говорил.
— Атакуем линкор, — решился Фей. — Нанесём ему столько урона, сколько получится.
— Есть! — выкрикнули пилоты роботов, и возглавляемый Феем отряд ринулся в атаку.
Может показаться, что боевые роботы не могут нанести урона такому гиганту, как «Кефайнзель», разве что опосредовано, установив на нём мины или магнитные метки. Однако это не так — у каждого песчаного корабля есть достаточно систем, находящихся снаружи корпуса, их просто невозможно упрятать под броню, и кое-какие из них достаточно чувствительны, чтобы боевой робот мог вывести её из строя. Чем и решили заняться Фей со своим отрядом.
Мостик «Кефайнзеля»
Суета на линкоре пока ещё была деловой — матросы и старшины, словно муравьи носились по коридорам, гасили пожары, изолировали засыпанные песком отсеки, вручную закрывая их стальными листами, вытаскивали раненных, тут же сортируя на тех, кого стоит волочь дальше, в лазарет, а кого можно оставить — всё равно не выживет. Последних оказалось большинство.
На мостике звучали доклады о повреждениях, о поступающем в отсеки песке, о гибели людей, но ничто из этого не волновало Вандеркаума. Он отмахнулся от фельдшера, дежурившего тут же, когда тот сунулся перевязать рассечённый при падении на палубу висок контр-адмирала.
— Ступай к тем, кому помощь нужнее, — оттолкнул его Вандеркаум, и тут же рявкнул старшине наблюдательного поста: — Доклад!
Офицер, командовавший постом, погиб во время торпедной атаки, неудачно упал и свернул себе шею — глупейшая смерть для флотского. Теперь за него отдувался старшина, оказавшийся внезапно старшим по званию. Он знал какой доклад требует Вандеркаум и всё ещё робел и цепенел, когда тот обращался к нему. Не каждый день к унтеру обращается вице-адмирал — для таких как Вандеркаум никого ниже капитан-лейтенанта просто не существовало. Нижние чины они за людей не считали вовсе.
— Есть подтверждение поражения цели главным калибром, — ответил старшина. — Цель продолжает движение, урон неизвестен из-за отсутствия визуального контакта.
Вандеркаум оскалился, сдавив перила, ограждавшие шканцы, с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
— Орудийный пост, сколько до повторного залпа главного калибра?
— Повреждения, нанесённые торпедами, увеличивают время заряжания главного калибра, — был ответ. — Предположительно от десяти до пятнадцати минут.
Вандеркаум врезал кулаком по перилам шканцев. Но следующий доклад заставил его прийти в настоящую ярость.
— Семь единиц противника на броне, — сообщил старшина с наблюдательного поста, — атакуют внешние системы.
Вандеркаум уже видел, как зарябили экраны, по внутренней связи посыпались доклады о нарушении работы систем. Боевые роботы на броне могут создать очень много проблем, если от них вовремя не избавиться. Часть скорострельных орудий в башнях были повреждены торпедами, те, что остались лупили по роботам длинными очередями, однако враги уходили от них. Система из пересекающихся секторов обстрела была нарушена и противник легко находил бреши в огневой обороне «Кефайнзеля». К тому же, с каждым уничтоженным прицельным приспособлением точность огня в башенках со спаренными скорострельными пушками падала. Несколько башенок просто ослепли и вели огонь, полагаясь только на указания с мостика, которые сильно запаздывали.
Именно поэтому для борьбы с роботами применяли других роботов.
— Вывести из ангаров два оборонительных отряда, — отдал приказ
