Борис Сапожников
Творя божественное зло
Пролог
Эта история начинается… Хороший вопрос, когда же, и где она берёт своё начало? Быть может, когда после страшной сухой грозы, после молний, бьющих за горизонтом, в деревню на окраине леса пришёл человек в потрёпанном дорожном плаще и оставил на попечение старосты мальчика. Или может за много сотен лет до того — в первый из Дней гнева, когда обезумевший от потерь человек едва не уничтожил мир. В очередной раз. Или ещё раньше, за тысячи лет — в Золотой век, когда молодой учёный-еретик нашёл лекарство от поразившей человечество чумы равнодушия. А может быть в тот день, когда двое — юноша и девушка — бежали, сбивая ноги в кровь о камни. Или когда мальчик замер перед громадной плитой, украшенной незнакомым ему орнаментом, а вокруг него рушился мир. Или чуть раньше, когда громадный космолайнер класса «Филадельфия», как будто сам собой изменил курс и направился к запретной планете, известной, как Потерянный Иерусалим. А может быть, всё началось ещё раньше — в невообразимой дали веков, когда из песков Аравийской пустыни явился на свет Сефер ха-Зоар. Сочтённое знания. То, что подняло людей к звёздам, и стало причиной их падения…
Можно бесконечно долго гадать, с чего на самом деле началась эта история, но давайте вернёмся в деревушку на окраине леса. Однако не в тот день, когда таинственный человек принёс туда мальчика, а в тот, когда перестала существовать…
Глава первая. Деревня, где не видели боевых роботов
В деревне Тертер никогда прежде не видели боевых роботов — все знали, что они существуют, но своими глазами их никто не видел. Новости о них приносили редкие караванщики, что рисковали пройти через Чернолунный лес, отделяющий деревню от остального мира. Слушая рассказы отважных торговцев о затянувшейся на века войне между королевством Аве и империей Алимарис, юноши (да и мужчины тоже, что греха таить) представляли себе чудовищные боевые машины, сокрушающие города и убивающие людей тысячами. Они были готовы внимать рассказам купцов и их охранников, а те знай старались, расписывая кровавые битвы, лишь бы им не забывали наполнять кружки местным элем, который был, надо сказать, на диво хорош. Отчего ж не поболтать с людьми, что ловят каждое твоё слово, будто от этого зависят их жизни.
Вообще, Тертер был из тех мест, что зовут забытыми Нисаном и Афоном. Мрачный, населённый чудовищами Чернолунный лес, где как говорят ещё творятся всякие жуткие чудеса, отделяет его от ближайшего города в королевстве Аве. Сам по себе лес, растущий среди каменистой пустоши восточной части континента Игнас, уже вызывает вопросы, но то, что под его кронами царит вечный мрак, а в небе, через пелену листвы виден силуэт чёрной луны, окольцованной серебряным гало, заставляет даже самых отчаянных путешественников трижды подумать, прежде чем совать туда свой нос. И всё же год за годом находятся храбрецы — настоящие сорвиголовы — готовые ради прибыли пройти этой тяжкой дорогой ради того, чем богата земля вокруг Тертера.
Наверное, жителям деревни повезло, что никто не нашёл у них ни полезных ископаемых, ни залежей драгоценных камней, — в общем ничего такого, чем могло бы заинтересоваться государство. То, ради чего, даже в столь отдалённый край направили бы экспедицию, возглавляемую теми самыми боевыми роботами, что прошли бы как нож сквозь масло через чудовищ Чернолунного леса. Никаких богатств, ради которых Аве или Алимарис, готовы были бы предъявить свои права на эти земли, и лишь боги знают, чем бы это закончилось. Однако отчаянных караванщиков в Тертере ждали настоящие сокровища. Мех песчаной форели с южного мыса. Яйца птицы-гаганы — деликатес, за который при дворе алимарисского кайзера платят по десять тысяч золотом, а во время войны, когда караваны стали ходить реже, с этой цены только начинают торг. А уж сколько готовы дать за пару ложных вдов — местных пауков размером с ладонь, чей яд смертелен, однако если смешать его с некоторыми другими ингредиентами, то получается вдовья пыльца, что дарует счастье и заставляет позабыть обо всех заботах, но лишь на краткие часы; об этом вообще лучше не думать.
Именно на ложных вдов, вооружившись дорогой банкой из настоящего стекла, отправился охотиться юноша по имени Фей Фанг в последний день существования деревни Тертер. Не то, чтобы он хотел заработать денег для себя или деревни, хотя староста Ли, что принял его в себе в дом, попросил об этом сам. Скорее для юного Фея это было развлечение и вместе с тем испытание. Ложные вдовы жили и охотились парами, а потому ловить их совсем непросто. Видишь одного паука — начинай высматривать второго, он обязательно сидит где-то рядом, ждёт. Попробуешь накрыть его банкой, и тут же в запястье тебе вопьются жвала. А спастись от его яда можно лишь лекарством от доктора Узумо, да и то, если успеешь сделать сам себе укол, прежде чем всё тело сведёт жуткой судорогой.
Вот к нему-то первым делом и пришёл Фей, чтобы взять пару шприцов с противоядием, прежде чем отправляться на опасную охоту. Молодой доктор вместе с женой и дочерью были единственными чужаками в окрестностях Тертера. Семья Узумо поселилась здесь всего три года назад, но не в самой деревне, а ближе к горам на севере. Хотя ему не раз предлагали всем миром построить дом, доктор всегда вежливо отказывался, отговариваясь тем, что ему нужно уединение, за которым он с семьёй и уехал в такую даль. Мало кто в Тертере понимал подобный мотив, но вопросов не задавали — зачем? Хочет человек жить один в обществе жены и дочери — его право. Ведь за все годы ни один житель Тертера не отправился вместе с караванщиками, хотя им не раз предлагали, да и дома никто не запрещал. Чего ж тогда упрекать доброго и слегка чудаковатого доктора — тем более что он ни разу не отказал в помощи, приходил даже в самые ненастные ночи, вроде той, когда в деревню принесли израненного юношу по имени Фей Фанг.
Гадать зачем пришёл к нему Фей доктор не стал — привязанная к поясу банка авенского стекла говорила сама за себя.
— Ты же понимаешь, что это глупо? — спросил он у Фея, когда тот поднялся на порог дома доктора и они тепло поздоровались.
Доктор
