class="p1">– Да, жизнь ужасна, – неожиданно соглашается мать. – Но еще она чудесна.
– Диалектический материализм? Да-да, я знаю, вам это с детства вбивали в голову. Понимаешь, у нас просто разные представления о чуде. Для тебя чудо – это то, что Мокеева дала тебе работу директора магазина.
– Кстати, там такая история…
– Мама, – Лидия отставляет тарелку в сторону и наклоняется над столом, чтобы придвинуть лицо как можно ближе к матери – так, будто сейчас им нужно обсудить что-то очень тайное. – Ты действительно этого хотела?
Мать, кажется, бледнеет.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты всегда говорила, что имеешь то, что хочешь. Ты этого хотела?
– Чего этого?
– Вот этого всего.
– Этой работы? Да. Мне нравится… Я знаю, почему ты грустная. Тебе нужно мужа. Я очень хочу, чтобы появился человек. Хороший человек. Просто хороший человек, в которого ты влюбишься. И мне нравится моя работа. Лидуся, я не заработала так уж много в своей жизни, но… Но мне и не надо много.
– Твои года – твое богатство?
– А ты знаешь, что твоя старая мама знала автора этой песни! – вдруг гордо говорит мать. – Чем не чудо?
Господи, боже мой. Это когда-нибудь кончится?
– Он написал еще «Снегопад, снегопа-а-ад, не мети мне на ко-осы». – Мать поет с грузинским акцентом. – Его звали Леша, он у Семена в сервисе обслуживался. Большой человек, армянин.
– Композитор?
– Он не был композитором. Он был генералом милиции. Песни были его хобби. Об этом никто-никто не знал. Узнали только, когда он ушел на пенсию!
Лидия вздыхает.
– Он был начальником уголовного розыска Московской области! Ты не веришь, Лидуся? Действительно, это кажется невероятным. Начальник уголовного розыска – и такие песни.
Обратно Лидия едет одна. На «мерседесе». Мать осталась на работе и приедет только завтра утром. Настроение у Лидии неплохое, ей даже неловко, что она взъелась на мать. Просто она не любит, когда мать пытается ее принизить. Нет, ну человек только неделю на новой работе, а уже учит, какая профессия хорошая, какая плохая. Откуда такая самоуверенность?
– Остановите здесь, – говорит она. – Мне надо купить хлеба.
Она заходит в супермаркет: сегодня мы устроим маленький пир. Тут ей приходит в голову: она не сказала матери, что договор продлили. Ну, ладно, завтра скажу. Лидия катит тележку перед собой. Высокий красивый мужчина в пальто и джинсах, увидев ее, делает вид, что остолбенел. А потом начинает ходить за ней, как привязанный. Можно подумать, что он карманник, несмотря на то, что хорошо одет. Карманники, говорят, иногда выглядят, как лорды. Но она не думает, что он карманник, и вот почему: это сама Лидия не похожа на человека, у которого есть что украсть карманнику, похожему на лорда.
Мужчина ходит за ней след в след. И обокрасть не решается, и заговорить боится. Какой нерешительный…
Ему тоже нужна перловка? Как интересно.
– Первый раз вижу человека, который берет перловку, – говорит он.
– Это моя любимая крупа.
– И моя. А вас как зовут?
– Зачем вам?
– Захотелось познакомиться, – говорит принц. – Меня зовут Владимир. Володя. А вас как?
– Меня зовут Лидия.
– Лидия, а ну ее, эту перловку. Поехали лучше в ресторан?
– Я не голодна.
– Поехали в кофейню. Или в кино. Или в клуб. Или на дискотеку.
– Или в Турцию, – говорит Лидия.
– В Турцию еще рановато, – смеется мужчина. – В Турцию попозже.
Ему лет сорок, он в прекрасной форме. Стройный, накачанный. Хорошая стрижка, а пахнет от него чудесным одеколоном. Никогда, ни при каких обстоятельствах такой мужчина не обратит на меня внимания. И даже теория выигрыша не поможет.
Что ему от меня надо?
– Что вам от меня надо?
– Да ничего не надо! Я люблю общаться. Я общительный.
Его не собьешь ничем. Он просто смотрит в глаза, улыбаясь, и у него есть ответы на все вопросы.
– Да я вас не отпущу, – успокаивает он. – Даже не надейтесь. У меня такой характер, я всегда получаю, что хочу.
– Я просто пойду домой, закрою дверь за собой и все.
– А я буду стоять у двери.
– Я не выйду.
– Выйдете. Я буду стучать.
– Я позвоню в милицию.
– Сто долларов и проблема решена. Еще и составят на вас полное досье, чтобы я время не терял на расспросы. Вы и ахнуть не успеете, а я уже с цветочками для вашей мамы, с коньячком для папы, с духами для старшей сестры. Ваши родственники растаяли и уже на моей стороне.
Круто, блин.
– Хорошо, – подумав, говорит она. – Давайте кофе выпьем.
Он и дальше безукоризненный. Он платит за ее продукты, успев сунуть в коляску огромную коробку «Моцарта» и бутылку «Мартини», он без раздумий идет к своей машине, даже не оглядываясь на Лидию, ведь у него в руках ее пакеты и сумка – если карманник, на – чтобы побыстрее; он везет ее в кофейню, рассказывая по дороге, как любит кататься на лыжах и смотреть кино, а ты любишь смотреть кино, а какое?
– Ты ведь не замужем? – спрашивает он.
И в кофейне говорит:
– Девушка, миленькая, давайте нам все, что на витрине, мы как-нибудь уже на месте разберемся. И винца, ага?
– Вы за рулем, – напоминает Лидия.
– Тысяча долларов и проблема решена, – говорит он. – Ну, за нашу встречу? Надеюсь, она перерастет в дружбу?
30
Дожив до старости, Борис Антонович Калаутов умудрился так и не завести семью. У него не было даже внебрачных детей.
Это выглядело очень странно для людей его поколения. Поэтому уже с семидесятых годов за ним стала осторожно ходить слава голубого.
Гадание на тему «а наш Боря – он не этот?» превратилось в любимую тему разговоров всех его друзей. Любимую тему споров, пари, догадок, разведывательных намеков. Иногда он усложнял задачу: появлялся в гостях с какой-нибудь серьезной дамой своих лет или ехал на отдых с молодой девчонкой, по виду студенткой.
А иногда звонил при друзьях и ласково говорил: «Виталик, ты меня ждешь?»
Это подливало масла в огонь, и споры никогда не утихали.
Постепенно он понял, что даже обязан поддерживать загадку неразгаданной, что если правда откроется, все будут разочарованы. Ведь людям нужны твои тайны, особенно если люди объявили тебя таинственным.
Споры друзей были однообразными, но никогда им не наскучивали.
– Все-таки, как вы думаете? Он это?
– Я думаю, да. Вчера я вышел от него, а на детской площадке за кустами бродит какой-то молодой парень. Кажется, парень ждал, что я уйду. Чтобы подняться.
– Ой! Ой, какая гадость!
– Да перестань. Он же не виноват, что
