When I dance they call me Macarena And the boys they say que soi buena They all want me, they can't have me So they all come and dance beside me Move with me, jam with me And if you're good I'll take you home with me Da le a tu cuerpo alegria macarena Que tu cuerpo es pa darle alegria y cosa buena Da le a tu cuerpo alegria macarena Eeeeeh, Macarena — ay!
«Макарену» в Средневолжске полюбили «простой, но искренней любовью», её танцевали в детских садиках на утренниках и во время школьных праздников. Челло как-то перевёл текст этой незамысловатой песенки и оказалось, что в ней поётся о шлюхе по имени Макарена, которая спит с друзьями своего парня Витторино, пока того нет в городе.
Серый вспомнил мёртвое лицо Челло и закрыл глаза. Сделать уже ничего нельзя, можно только просто помолчать. Он и молчал, сжимая кулаки, и ногти впивались в кожу, однако эта, физическая боль, не могла перебить ту, другую боль, что жила внутри Серого и никуда не делась, да и не денется уже, похоже, никогда.
Шаги он услышал издали — кто-то поднимался в темноте по склону. Ночной гость был один, и Серый даже не стал открывать глаза. Он представил, как некто подходит к воротам, берётся за ржавое, покрытое капельками росы кольцо на калитке.
Серый был готов к этому, но всё равно вздрогнул, когда до него донёсся протяжный скрип петель — некто открыл калитку и вошёл. Теперь шаги звучали глухо и мягко, от ворот к будке вела глинистая тропинка, пружинистая, словно матрас. И только от угла начинались асбестовые плиты. Клюква стучала по ним каблучками. Но сейчас вместо стука раздался лишь лёгкий шелест.
Гость приблизился, увидел Серого, всё так же сидящего с закрытыми глазами, и остановился шагах в пяти от него.
— Чё пришла? — спросил Серый.
Он знал, кто это. Ему было сложно ответить, откуда пришло это знание. Знал — и всё.
— Знаешь, чё, — тихо ответила Лёнька.
— Лен, уходи. Нет у меня ничего. И ничего уже не будет. Акелла — мёртвый волк.
— Дурак ты, Серенький.
— Дурак, — согласился Серый и открыл глаза.
Лёнька стояла перед ним — в тёплой не по погоде куртке, с тяжёлой сумкой через плечо.
— Уезжаешь что ли? — удивился Серый.
— Переезжаю, — сказал Лёнька и двинулась к будке. — Дай пройти, плечо отваливается.
Серый встал, сделал шаг в сторону. Лёнька вошла в будку, послышался тяжёлый звук рухнувшей на пол сумки. «Макарена» закончилась, её сменила «Агата Кристи»:
Ляг, отдохни, и послушай, что я скажу:
Я терпел, но сегодня я ухожу.
Я сказал: успокойся и рот закрой.
Вот и всё, до свидания, черт с тобой[36].
