Выглаженные рубашки сразу вешала на плечики и уносила в шкаф. Привычная монотонная работа успокаивала, я поглядывала на город за окном и даже стала что-то тихонько мычать, притопывая на месте. Оставалась еще пара – кремовая и тонкая-тонкая белоснежная с крохотными загогулинками из более плотных нитей, когда со стороны прихожей раздался металлический щелчок и голос мужа:
- Вот мы и на месте. Непорядок, конечно, но, я думаю – раза в неделю будет вполне достаточно, - говорил кому-то Олег. Хлопнула, закрывшись, входная дверь…
- Покажите мне ванную, - попросил свежий женский голосок.
Шаги, какой-то еще шум… Я осторожно поставила утюг на гладильную доску и подрагивающими пальцами вытащила шнур из розетки. Не глядя в сторону входа, наклонилась за своей сумкой. Хорошо, что она была собрана заранее. Похоже, гладильную доску будет кому убрать, как и догладить рубашки.
- Аля?! Как ты здесь, я даже не думал…
- Я уже ухожу, забрала кое-какие вещи. Не буду мешать, - скривилась я. Хотела улыбнуться независимо или презрительно - не получилось, губы дрожали, мышцы лица отказывались повиноваться. Подняла взгляд, услышав шаги Олега – он направлялся ко мне. В костюме, светлой рубашке и галстуке - с работы, а за его спиной, на входе в комнату, стояла молоденькая девочка в аккуратном зеленом комбинезоне по фигурке и белой футболочке. Я толком не рассмотрела ее – просто не успела. Олег быстро подошел ко мне и крепко обнял, прижимая к себе… больно. Я дернулась отстраниться, оттолкнула его руками, нечаянно метнувшись взглядом к двери. Он опять с силой притянул меня к себе.
- Девочка из клининговой компании. Алька, ну надо же… я зашел именно сейчас, - он заглядывал мне в лицо, пытаясь встретиться взглядом, а я молча отворачивалась, пытаясь вырваться из его рук.
- Аля! Это уборщица, б..ь! Просто уборщица! Я засрался тут! Сегодня заключил договор, нужно было показать ее охране, объяснить про сигнализацию и отдать ключи. У меня обед… Алька… - вдруг опустился он передо мной на колени, крепко обнимая за пояс и прижимаясь щекой к животу. Я замерла.
- Не вырывайся... не уходи, пожалуйста. Я рад, что пришел именно сейчас. Ты все-таки пожалела меня, да? Совсем нечего надеть, абсолютно… - бормотал он, на автомате, очевидно, продолжая давить на жалость: - Алька… ты здесь, уже со мной?
Девочка неловко улыбнулась мне от двери, развела руками и тихо ушла в сторону прихожей. А Олег подхватился с колен, обхватил мое лицо руками и почти силой развернул к себе, провел большими пальцами по моим щекам.
- Ну не плачь, пожалуйста, я же все объяснил, - и добавил очень серьезно: - Аля, останься. Я очень прошу тебя, очень.
- Нет, - нечаянно всхлипнула я, отстраняясь, и на этот раз он отпустил меня.
- Не смогу, Олег, теперь знаю точно. Больше не смогу, извини. Слишком тогда… по живому. Я теперь всегда буду ждать… дубля. И это до сих пор дико больно. Нам бы вообще не видеться. Мне хорошо и спокойно вдали от тебя. А ты засрался - да, - хмыкнула и уже сама вытерла мокрые щеки. С чего вообще, так-то?
Наверное, только сейчас вспомнив о девочке, он прошел в прихожую и извинился, сказав, что с ними завтра свяжется его секретарь и сам все тут покажет. Щелкнул дверной замок, и он опять появился в дверях. К этому времени я успела сложить доску, а рубашки кинула на диван. Жаль… самые красивые оставила напоследок.
- Увидел твои босоножки на полочке... Извини, сделал из квартиры свинарник. Алька, сядь, пожалуйста. Сейчас все решим… Ребенку нужен отец, - трудно вытолкнул он из себя, вглядываясь в мое лицо. Я никак не подтвердила его догадку, но и отрицать не стала, и он закусил краешек нижней губы так, что она побелела. Но быстро справился и даже улыбнулся, повторив:
- Ребенку нужен будет отец, Аля. Можно, это буду я?
- У него есть отец – Дружанин Иван Георгиевич, - отвернулась я к окну. Смалодушничала. Смотреть на него было…
- Я не знаю его, - констатировал Олег, - это хорошо. Мне… Иван? Ваня? Это его ты звала в лесу? Я помешал вам тогда? А чего же ты так орала? – горько улыбнулся он и замолчал на какое-то время. Я не смотрела на него, боясь расплакаться. Это все гормоны. Нет другого объяснения.
- Хорошо, Аля, я не буду больше унижаться, как ты говорила… Наверное, ты не сможешь простить, а просто жалости от тебя – как с рубашками, мне не нужно. Квартиру уберут, я вывезу свои вещи. Квартира твоя, мне не нужны такие площади, а тебе, ребенку и этому Ване… У него есть свое жилье?
Почему-то мелькнуло в уме, проплыло мутной картинкой - место на кладбище под обелиском и бронзовый солдат…, яма потом пустая – пока пустая? Я даже закрутила головой, прогоняя страшные образы.
- Не нужно, Олег, пока не нужно. Я даже не знаю – останусь жить в этом городе или уеду домой? В декрет точно уеду к родителям, даже придумала уже, с кем оставлю Ирку. Помнишь того рыжего? Спокойный мужик, очень порядочный, семейный. Надежный и грамотный. А ты, пожалуйста, не жди меня, Олежка. И не мучься ты… считай, что я простила уже…
- Плохой знак… - потер он пальцами висок.
- Плохой, да… я пойду. Не помогай, сумка легкая. Я пока не хочу снимать квартиру, поживу у Ирки и Анжика, она настояла. Но там тесновато – не хочу захламлять еще и своими тряпками хату. Когда что-нибудь понадобится, я предупрежу тебя заранее, чтобы не получилось вот так…
- Аля…
- Ну, когда-нибудь это будет уже не клининг, Олег. Ты молодой мужик. Мне еще больно это – только что поняла, но я не смогу, извини. И собакой на сене быть не хочу. Те слова про унижение… тебя задело. Не было желания оскорбить – только поставить точку. Так что с разводом?
- Мы с тобой уже договорились – потом, - вскинул он голову, - сейчас мне нужна трезвая голова. Дай мне, пожалуйста, это время, Аля.
Уходя от дома, с мрачной иронией думала о том, что превратилась в настоящую тряпку – сентиментальную, мнительную и плаксивую. К черту такие гормоны! Нужно приходить в себя. Откуда этот идиотский порыв – гладить ему рубашки? Зачем?!
Я растерялась и струсила, просто струсила – из-за Ирки. Она втрескалась в Кольку, совершенно не зная его. И не то, чтобы мой брат был каким-то монстром… Но это любовь совершенно вслепую, наобум, в белый свет! Она не знает, что у Кольки взрывной характер, что он не ест то, что любит она и Анжик, а я вот знаю это. Разве что пирожки? Но дело даже не в этом – не в мелочах. Все неправильно просто глобально – так врасти, погрузиться во все это, а если потом вдруг - разочарование? Наверное, будет болеть не меньше, чем от предательства. Но самое страшное в том, что пришло мне в голову в связи с этим - я точно так же не знаю Ваню. Какой он, когда не в кровати… бане… да блин! Что он любит, а чего не терпит, что считает допустимым для себя… что он за человек вообще? Придумала я его себе или вдруг узнала, как свою вторую половинку? Озарение, мгновенное приятие или ошибка? И как тогда пережить? Струсила…
