Каждый год в день рождения Марии-Луизы она пыталась представить себе, как отмечают этот день там, в ее новой семье. Наверное, пекут именинный пирог, а Мария-Луиза играет со своими сверстниками в какие-то неизвестные Лизетт игры. А что будет в мае 1902 года, когда ей исполнится семь лет? Возможно, ее поведут в цирк? Или на детское представление «Волшебного фонаря»?
Лизетт никогда не делилась этими мыслями с Даниэлем, хотя, разумеется, знала, что он поймет и утешит ее. Просто не хотела отягощать его своими переживаниями. У него и без того было достаточно забот на студии. Даниэля очень интересовало, что делают его американские коллеги, какие фильмы там выпускаются. Особенно его увлек один американский фильм, где сочетались комедийные моменты и элементы гламура: в одной сцене ракета, в которой летит группа ослепительных красоток, вдруг садится в лунный кратер, а у него – лицо человека!
Вначале вся американская киноиндустрия была сосредоточена в Нью-Йорке. Однако в последнее время основная масса кинокомпаний переместилась в Калифорнию: там выросли новые киностудии, раскинувшиеся на огромной территории под общим названием Голливуд. Даниэль, немного завидовал своим коллегам из Голливуда – в Калифорнии много солнечных дней в году и огромные свободные пространства.
Однажды, когда Даниэль находился в одной из своих деловых поездок, Лизетт после очередного съемочного дня вдруг почувствовала недомогание и усталость. Через несколько дней она поняла, что беременна. Даниэль планировал новый фильм о Робин Гуде, но теперь ему придется искать ей замену для роли девицы Марианны.[3]
Она решила повременить и сообщить эту новость после возвращения мужа, хотя в их доме уже установили телефон, и она могла все рассказать Даниэлю во время очередного звонка. Лизетт знала, что он обрадуется, – ведь он так давно мечтал о нормальной семье. Однако Лизетт никогда не делилась с ним своими тайными мыслями, опасаясь, что не сможет полюбить другого ребенка. Она слишком любила Марию-Луизу, а новый ребенок мог вытеснить девочку из ее сердца: это место принадлежало только отнятой у нее дочери.
Как только утренняя тошнота отступала, а вместе с ней исчезали сомнения и страхи, она успокаивалась и даже радовалась, что в ней зарождается новая жизнь. Возможно, у Марии-Луизы скоро появится младший брат.
Ночью накануне возвращения Даниэля Лизетт разбудил страшный грохот: кто-то бешено колотил в дверь. Накинув халат, она выскочила на лестницу и увидела сверху, как Мейзи в ночной рубашке открывала дверь Тому.
– Пожар! – кричал он. – Горит студия! Я видел из окна, как горит студия. Отец послал за пожарниками. Скажите мистеру Шоу, чтобы он немедленно туда бежал.
– Его нет дома, – ответила Мейзи, но Том, не слыша ее слов, сломя голову уже мчался на место пожара. Мейзи посмотрела наверх и, увидев, что Лизетт бросилась в спальню, закричала ей вслед:
– Не ходите туда, мадам! Я сама посмотрю, что там делается!
Быстро одевшись, Лизетт бросилась вниз по лестнице и выбежала из дома прежде, чем Мейзи с дочерью заметили ее исчезновение. На месте студии поднимался огненный столб, пожар не стихал.
Лизетт кинулась к автомобилю, но, как назло, не смогла завести мотор. Бросив машину, она пустилась бегом. В это время Мейзи и Дейзи, наспех одевшись, выскочили из дома и помчались следом за ней. К студии уже неслась пожарная машина, оглашая окрестности звоном колокола. Из соседних домов высыпали жильцы, торопясь к месту пожара. Многие из них были в ночном белье и тапочках.
Когда Лизетт добежала до студии, струи воды из пожарных шлангов заливали огонь, которым был охвачен большой амбар, но пламя уже распространилось и на другие строения. Лизетт от ужаса зажала руками рот. Огонь полыхал во всех постройках. Сквозь дым она увидела Джима и еще одного человека. Они вытаскивали из огня контейнеры с чистой пленкой и уже отснятым материалом. Лизетт молила Бога, чтобы они успели спасти и все остальные бобины. Вокруг выстроились живые цепи людей с ведрами. Лизетт быстро встала в ряд добровольных помощников, передававших ведра с водой к горящей конторе Даниэля.
Она потеряла счет времени. Все происходило как в кошмарном сне. Она ощущала только страшный шум, жар и едкий запах дыма. От тяжести наполненных водой ведер у нее отнимались руки. Мейзи сделала попытку вырвать Лизетт из очереди, крича ей, что она может потерять ребенка, но та ничего не слышала, продолжая по цепочке передавать ведра.
В воздухе стоял треск обрушивающихся бревен и крики пожарников, боровшихся с огнем. На помощь местной бригаде прибыла пожарная команда из Чичестера, но и они не могли спасти старую постройку. Пламя бушевало с такой силой, что остановить пожар было уже невозможно.
Все было кончено. Постепенно люди бросали ведра, видя тщетность своих усилий. На месте бывших деревянных строений остались лишь кучи тлеющих углей и черного пепла. Онемев от ужаса, Лизетт молча смотрела на то, что осталось от студии. Потом подошла Мейзи и, обхватив ее за плечи, увела с пожарища. Забрезжил рассвет. Какой-то крестьянин на телеге подвез их до дома.
В этот день у Лизетт произошел выкидыш. Получив от Мейзи весть о пожаре, Даниэль сразу же направился к месту, где находилась студия, и только потом вернулся домой, не зная, что там его ждет еще одно страшное известие.
Глава 19
Даниэль пытался всеми возможными средствами успокоить Лизетт, которая не могла прийти в себя после выкидыша. Она подолгу сидела, уставившись в одну точку, пока, наконец, не поняла, что после таких чудовищных потерь муж сам нуждается в поддержке. Превозмогая собственную боль, Лизетт бросила все силы, чтобы помочь Даниэлю. Страховка покрыла большую часть убытков, но восстановить студию на том же месте было невозможно, поскольку фермер, у которого они арендовали площадь, и без того чинивший им всяческие трудности, изменил договор об аренде в свою пользу. Если бы Даниэль захотел опротестовать дело в суде, то должен был бы взять на себя все судебные издержки.
В ходе расследования выяснилось, что причиной пожара был поджог: все здания кто-то опрыскал горючей жидкостью, но виновника так и не нашли. Лизетт подозревала в поджоге самого фермера или одного из его подручных, но доказать это было невозможно.
Ничего не сказав Даниэлю, Лизетт обратилась с письмом к своему парижскому адвокату, поручив продать все свое имущество, включая дом в Белькуре и участок земли, завещанный бабушкой. Ей было тяжело расстаться с любимым домом, но Даниэль срочно нуждался в деньгах. Продать фамильный особняк и земли – единственное, что она могла для него сделать.
Адвокат ответил, что выполнил ее поручение относительно продажи земельного участка, – за последние два года земля сильно выросла в цене, но посоветовал не продавать дом, представлявший большую ценность, а сдать его внаем надежным жильцам. Это могло обеспечить ей значительный постоянный доход. Учитывая высокую цену, которую можно было выручить за землю, она согласилась с советом адвоката. В глубине души она была бесконечно благодарна, что не придется расставаться с домом, и предоставила ему все полномочия в оформлении сделки.
