— Симонетта, мне нужны зеркало, гребень и рисовая пудра — вид у меня, наверное, ужасный!
— Нельзя же делать все сразу! Ты просто немного бледна, вот и все. Посмотри сама в зеркало.
— Да, и еще, пожалуйста, розовой воды.
— Ну, лорду Буллену, скорее, будет интересно посмотреть на дитя, а не на тебя, девочка. Или ты стараешься для кого-то другого? — Она шутливо прищурилась, изображая подозрительность, но Мария пропустила это мимо ушей, и Симонетта поспешила прочь.
Если говорить правду, волосы у нее сейчас напоминали стог сена, какое заготавливают крестьяне в Кенте, зато лицо было не очень бледным. Почему-то, подумалось ей, цвет лица как раз такой, как нужно. А накидка, это она знала, смотрится хорошо — то была украшенная кружевами и лентами накидка, которую она надевала в свою первую брачную ночь.
Появился Джордж, за ним вслед матушка. Потом, широко улыбаясь, быстро вошел отец. Наверное, он уже слышал, что у малыша такие же волосы, как и у короля.
Он наклонился, поцеловал ее в лоб, легко провел ладонью по волосам. Долго рассматривал младенца, низко наклонясь над колыбелью.
— Замечательный сынок, Мария! Я знаю, как гордится Вилл. — Это утверждение повисло в воздухе.
— Мы распеленаем его, чтобы вы могли посмотреть, отец, — сказала Мария и кивнула Симонетте.
— Пусть парень спит, доченька. — Он громко хлопнул в ладоши, словно призывая всех присутствующих прекратить перешептываться. — Булленам везет, снова везет. Мария родила чудесного сынишку и выглядит прекрасной, как всегда, а это большая удача, потому что в июне Вилл должен отвезти тебя назад ко двору. Сам король сказал мне, что скучает по твоей золотой улыбке, дорогая моя, и, — тут он понизил голос, — вне всяких сомнений, ему тоже захочется взглянуть на маленького Генри.
Джордж тихонько хмыкнул, а у Анны изогнулись дугой красивые брови, словно она хотела сказать: «А я в этом и не сомневалась!» Мария ничего не ответила, но на душе у нее стало намного легче. Не то чтобы ей так хотелось снова видеть короля, не то чтобы она так радовалась, видя, как доволен отец. Должно быть, ей просто не хватало придворных увеселений.
— Мария… — Томас Буллен так сильно оперся обеими руками о постель, что Мария едва не скатилась к нему. — Я понимаю, сейчас ты утомлена, но сегодня для всех Булленов замечательный день. Никому до сих пор не удавалось снова войти в фавор у Его величества так, как это удалось тебе. Впрочем, я твердо верил, что нам это удастся. Как я и обещал, с тобой там будут теперь Анна и Джордж, так что бояться тебе совсем нечего. Согласна?
— Согласна, отец. — Она улыбнулась, глядя туда, где стояла колыбелька, хотя видеть крошечную головку со своего места не могла.
— Вот и отлично. А теперь еще одна очень приятная новость. Анна, Его величество радеет о твоем счастье так же, как о счастье Марии.
— Да, отец? — Анна шагнула вперед, к изножью ложа, прижав руки к груди, а в ее темных глазах зажглись искры сладких ожиданий.
— Его величество устраивает для тебя необычайно выгодный брак, с высоким титулом и великолепными поместьями. На следующей неделе ты вместе с Джорджем отправишься ко двору, станешь служить королеве, а осенью обвенчаешься в Дублине.
Анна была поражена. Глаза у нее заблестели, потом грозно потемнели.
— А кому в Дублине меня пообещали, отец?
— Джеймсу Батлеру, отличная партия. Он наследник всех поместий Ормондов[95]. Жить вы будете в замке Килкенни[96] на реке Нор. Жених красивый, рыжеволосый, ирландец, так что ты станешь знатной леди.
— А разве не нужно спросить моего мнения? Вот Мария будет жить при дворе, мне тоже хочется, и не только на несколько месяцев, пока вы готовитесь отправить меня за море, к какому-то человеку, которого я никогда не видела и за которого идти мне вовсе не по душе.
— Мы потом поговорим об этой чести, об этом приказе короля, Анна. Потом. — Отец снова взглянул на колыбель, словно поднятая им тема была уже закрыта, но Мария ясно понимала, что спор еще только начинается.
— Но я только что возвратилась из Франции, милорд. Вы сами посылали меня туда для получения образования и надлежащего воспитания, чтобы затем я вернулась к английскому двору, а позднее, вероятно, стала женой достойного англичанина, владетеля поместий. Мне отнюдь не улыбается ехать в ссылку к этим диким ирландцам в какой-то мрачный замок, о котором я и понятия не имею, и растить там рыжих сыновей какому-то лорду, полюбить которого я не смогу. Если вы не желаете меня выслушать, если мне придется молить о заступничестве самого короля, я так и сделаю!
— Элизабет, приведи девочку в чувство. Я не предусмотрел, что для нее это слишком неожиданная милость, ей необходимо время, чтобы обдумать все как следует.
— Да нет, отец, чтобы знать, чего я хочу, а чего не хочу, долго думать не нужно. Джордж по вашему настоянию женился на Джейн Рочфорд, а сам томится по девушке, которую действительно любит. Мария обвенчалась с Виллом Кэри, однако, — тут она многозначительно понизила голос, как будто Вилл мог их слышать из светлицы, расположенной на нижнем этаже, — она спит с Его величеством, а сыновей каким-то образом рожает им обоим.
— Анна, не выводи меня из терпения… — произнес Томас Буллен очень тихо и махнул рукой жене, чтобы та увела Анну из покоя.
Из глаз Марии хлынули потоки слез. Слова Анны больно ее задели. Анна говорила дерзко и жестоко, но говорила правду. На лице Джорджа была написана растерянность. Анна резко повернулась и выбежала из комнаты раньше, чем леди Элизабет успела дотронуться до нее. Джордж вслед за ними обеими вышел из опочивальни.
— Мне очень жаль, что это произошло здесь и огорчило тебя, Мария, — сказал отец, внимательно всмотревшись в ее лицо. — Просто поразительно, что мальчик спит себе, несмотря на все эти крики. А с Анной все будет хорошо, я об этом позабочусь.
— Анна права, отец.
— В чем именно права?
— Джордж очень несчастен. А Анна только-только возвратилась на родину. Ей же всего четырнадцать, вот она и хочет пожить здесь, насладиться придворной жизнью.
— И поживет, и насладится, Мария. Свадьба будет не раньше осени, а ты подашь ей добрый пример. В том-то и дело, что она самая младшая, вот мать ее и избаловала. А парнишка замечательный! Можно, я потом подержу его на руках? — Не дожидаясь ответа, он повернулся и решительным шагом вышел из опочивальни.
Дверь так и осталась распахнутой настежь, и Марии захотелось кликнуть Симонетту. Она должна взять малыша на руки, убаюкать его, тогда пройдут все огорчения, забудутся все ссоры. Но сейчас Марии не хотелось никого видеть. Хотелось только, чтобы рядом было ее дитя, не Анна, не Джордж, даже не матушка.
