— Унылых мероприятий с дресс-кодом полно и без меня, — говорит Джон по дороге в центр Вашингтона. — Я таким не занимаюсь. Все будет коротко, по сути и в основном посвящено СПНВ. Видео, потом твоя речь, потом возможность для всех потусоваться в непринужденной атмосфере. Я постараюсь говорить как можно меньше, чтобы основное представление об СПНВ люди могли получить от тебя и твоего пса. Там не будет ни прямых просьб делать пожертвования, ни навязчивой рекламы. Пусть люди жертвуют сколько смогут. Вот так.
Джон говорит, что на мероприятии будет присутствовать глава Управления по делам ветеранов (еще один бывший сотрудник личной охраны президента) и другие высокопоставленные лица из этой организации. Сегодня мы с Нэпалом просто обязаны произвести наилучшее впечатление.
Вечер начинается с того, что Кори Хадсон делает краткое вступление к видео об СПНВ. Затем Джон представляет собравшимся меня и Нэпала. После этого я даю своему псу команду вытащить мою коляску на середину сцены — наш привычный способ появления перед публикой. Кажется, это помогает привлечь внимание. После этого небольшого трюка все серьезно. Я подробно рассказываю собравшимся о событиях, которые привели к травмам. О долгой борьбе за выздоровление, о боли и приступах депрессии. Я рассказываю, как потерял смысл жизни. А потом о встрече с Нэпалом. Я говорю о том, что теперь вижу в своей жизни даже больше смысла, чем во времена военной службы. Вот так этот пес все изменил.
У собравшихся глаза на мокром месте. Это мешает мне бороться с собственными слезами. О смысле жизни я сказал непроизвольно. Я впервые облек эту мысль в слова и сам удивился. Сегодня — решающий момент в моей жизни, который настал совершенно спонтанно.
В конце я командую Нэпалу отвесить долгий низкий поклон, и зал взрывается овацией. Когда становится достаточно тихо, чтобы я мог слышать собственный голос, я задаю людям последний вопрос:
— Как вы думаете, Нэпал сегодня заслужил угощение?
Все соглашаются, что заслужил.
— Нэпал, ищи. Ищи свое угощение.
Я положил пакетик с лакомствами «Cesar Softies» на стол в конце зала. Нэпал пристрастился к этим аппетитным лакомствам в форме собачьих лапок, но они редко ему достаются. Сегодня его ожидает пакет «Cesar Softies Medley» — ассорти его любимых вкусов. Нэпал может учуять «лапку» хоть за милю. К тому же я заранее показал ему, где они лежат.
— Пожалуйста, пропустите его. И не гладьте — он работает!
Нэпал без малейшего труда находит пакет в темной комнате. Он прокладывает себе путь в толпе, ставит передние лапы на стол, подхватывает лакомство и несет его мне на сцену, чтобы я его угостил.
Все сражены наповал.
В конце благотворительного вечера Джон Либонати объявляет, что собрано почти двадцать тысяч долларов — вдвое больше ожидаемого. Это означает, что можно будет дать клички двум псам. Одного назовут в честь друга Джона, а другого — Джейсоном Морганом. Я потрясен этой огромной честью и на этот раз не могу сдержать слез.
Наедине Джон говорит, что хочет сделать для нас кое-что еще. Он хочет, чтобы мы стали почетными спецагентами. Я прямо вижу надпись: «Агенты Джейсон Морган и Нэпал, к вашим услугам».
Джон приглашает нас на ужин в «Bobby Van’s Steakhouse» — хороший, оформленный в старинном стиле ресторан в центре Вашингтона. Я в данный момент почти не чувствую боли, и это замечательно, потому что есть возможность насладиться едой. Я говорю Джону, что сегодня поделился со слушателями такими подробностями своей жизни, о которых никогда раньше не упоминал. В этот раз я много рассказывал о жизни-до-инвалидной-коляски, и это было очень волнующе.
Джон благодарит меня за искренность. По его мнению, именно она вдохновила людей на такие щедрые пожертвования. В ответ он рассказывает о своем особенном пути, которым пришел в СПНВ:
— Я родился в Нью-Йорке в простой рабочей семье и горжусь этим. Мой отец работал ассенизатором. По правде говоря, он почти всегда трудился на нескольких работах. Вкалывал сутками напролет, чтобы обеспечить семью. Отцу пришлось уйти из школы в десятом классе, но его подходу к жизни можно было лишь позавидовать. Он всеми возможными способами заботился о менее обеспеченных людях. А еще ни разу не произнес ни одного расистского замечания и от других не терпел подобного трепа.
Итак, он работал на трех, а иногда и на четырех работах, и все равно находил время, чтобы тренировать команду, в которой играли мы с братом. У нас не было собственного жилья, но отец никогда не пропускал семейный ужин. Каждый вечер он приходил ровно в шесть, по нему часы можно было сверять. Увидев на улице бездомного, отец всегда покупал ему кофе и старался подбодрить.
Однажды на нас с братом напала уличная банда. Главаря арестовали. Отец увидел, как его мать рыдает в зале суда: она совсем не знала английского, и у нее не было денег, чтобы внести залог.
Джон на миг умолкает.
— Знаешь, что сделал мой отец? Он дал ей денег, чтобы внести залог, а потом отвез ее с сыном домой. Кто поступил бы так на его месте? Кому такое пришло бы в голову?
А потом у отца диагностировали неврологическое заболевание, которое медленно отнимало у него подвижность. Этот процесс занял много лет. Спиноцеребеллярная атаксия — так называется эта болезнь. Она протекает очень медленно, изнуряя человека. И вот в две тысячи девятом году отец полностью лишился возможности ходить.
Тогда я начал искать собаку-помощника, надеясь ему помочь. Исходя из моих источников, собаки СПНВ были лучшими. Северо-восточное отделение этой организации находилось всего в сорока милях от дома моих родителей. Я съездил туда и просто влюбился в эту организацию и в то, что она делает. Вернувшись в Вашингтон, я решил организовать благотворительный сбор средств. Он состоялся сегодня.
После истории Джона я не могу вымолвить ни слова. Она вызвала у меня массу эмоций. Но об одном я просто не могу не спросить:
— Так твой отец получит собаку СПНВ?
— Мы так и не подали заявку, — качает головой Джон. — У него нет шансов — возраст, условия жизни… К тому же мы знаем, что ему мало осталось. Но он любит собак. Помню, когда я был маленьким, у нас была собака. Лабрадор-ретривер. Они с отцом были неразлучны. Ее усыпили, когда ей исполнилось пятнадцать лет, и мой отец плакал несколько недель.
Представляю, как тяжело Джону.
— Отец не может встать с кровати и мучается от боли, — продолжает он. — Собака СПНВ вряд ли чем-то помогла бы ему. Но я хотел бы, чтобы он встретился с вами — с тобой и Нэпалом. Вы потрясающие. Он ловил бы каждое слово вашего выступления. И хотя у него мало средств, он сделал бы щедрое пожертвование. — Джон смотрит на меня. — Думаю, сегодняшнее мероприятие было устроено и ради моего отца.
Ничего себе! Джон Либонати. Еще один Джим Зигфрид. Вот это человек!
Мы с Нэпалом в номере отеля, готовимся ложиться спать. День выдался долгий и необыкновенный, но в то же время эмоционально сложный. Очередной потрясающий день, которых так много в жизни-с-Нэпалом.
