Хаммурапи первым зафиксировал правила общественного поведения вавилонян и указал соответствующие наказания за нарушения правил. Это был не гражданский кодекс с продолжением в виде уголовного кодекса, а скорее исследование случай за случаем трудностей, которые могут возникнуть между вавилонянами, с перечислением санкций, применяемых за нанесение ущерба всему обществу. В преамбуле известного свода законов Хаммурапи, имя которого означает «бог Хамму излечивает», писал, что превыше его закона был закон Шамаша, бога солнца и правосудия:
Чтобы справедливость в стране заставить сиять,
Чтобы уничтожить преступников и злых,
Чтобы сильный не притеснял слабого,
Чтобы подобно солнцу восходить над людьми и озарять страну.
На стеле высотой в два метра двадцать пять сантиметров были высечены 282 статьи кодекса, над текстом изображен Хаммурапи в момент молитвы, с поднятой рукой и лицом, обращенным к богу Шамашу, сидящему на божественном троне. По существу, законы Хаммурапи являются началом развития могущества Мардука, бога Вавилона, он постепенно поднимается по ступеням иерархии божеств и к приходу Кира становится величайшим из богов.
Законы, провозглашенные древним царем Вавилона, свидетельствуют о его желании придать законодательству человеческий масштаб, не прибегая к помощи божеств. Земная юрисдикция постепенно заменяла божий суд.
Принцип божьего суда требовал, например, чтобы человек, обвиненный в колдовстве, или женщина, изменившая мужу, были брошены в Евфрат; если подозреваемому удавалось выбраться на берег, его (или ее) объявляли невиновным, а тот, кто его обвинил, отдавался под суд. Хотя божий суд отменялся, жрецы оставались судебными служащими, как того требует закон. И даже когда были введены светские суды, ответственные только перед царем, храмы остались залами суда.
Такое «обезвоживание» правосудия не вызывало возражений Кира, наоборот, великий царь не стал менять кодекс законов Хаммурапи. Но все же в одном законодательство изменилось. Закон возмездия, весьма уважаемый семитскими народами, предусматривал правило: око за око, зуб за зуб; тот, кто так или иначе вредил свободному человеку, должен был понести такое же наказание. Если мужчина бил девушку, и она от этого умирала, то убивали не нападавшего, а его дочь. Зато, если жертвой был раб или человек, освобожденный из рабства, наказание было менее суровым и определялось целой системой гражданских возмещений путем денежных компенсаций или исполнения работ. Таким образом, наказание менялось в зависимости от тяжести преступления и от личности пострадавшего! Смертной казнью карались многие преступления: изнасилование, похищение ребенка, ограбление, кража со взломом, кровосмешение, убийство женой своего мужа с целью выйти замуж за другого, вход жрицы в питейное заведение, укрытие у себя беглого раба, трусость перед лицом неприятеля, растрата, дурное содержание дома и расточительство хозяйки, мошенничество в торговле пивом и т. д.
Законы Хаммурапи определяли заработную плату, цены и даже размеры чаевых.
«Если человек совершил ограбление и был пойман, то этот человек должен быть убит. Если грабитель не был схвачен, то ограбленный человек может показать перед богом все свое пропавшее, а поселение или градоправитель, на земле и территории которых было совершено ограбление, должны ему возместить все его пропавшее. Если при этом была загублена жизнь, то поселение и старейшина должны отвесить одну мину серебра его родичам»[125].
Законы Хаммурапи носят характер чисто юридический, а не моральный. Конкретно изложенные суждения были редко столь же суровы, как можно было бы предположить исходя из теории права. Многие статьи даже носят отпечаток милосердия, характерного для этой контрастной цивилизации, с которой имел дело Ахеменид.
Законы, касающиеся семейных отношений, отражают похвальное стремление защитить женщину и ребенка, чтобы их не бросали, не относились к ним жестоко и не обрекали на нищету. Наказания порою очень суровы, но могут быть смягчены милосердием и признанием смягчающих обстоятельств. Измена со стороны жены наказуется смертью, но муж может простить свою супругу, а царь — любовника, и тогда они не будут «связаны и брошены в воду».
«Если человек был взят в плен, а в его доме нет пропитания и его жена вступит в дом другого, то эта женщина не имеет вины»[126]. Мужчина может отвергнуть свою супругу и ничего ей не дать, если она плохо себя ведет, но если он разводится потому, что она не способна к деторождению, «он должен дать серебро, равное ее выкупу, а также восстановить ей приданое, которое она принесла из дома своего отца». Муж, супруга которого тяжело больна, может взять другую жену, но должен до конца жизни оставить больную у себя. После смерти отца имущество его делится между детьми, но вдова имеет право пользоваться этим имуществом и свободно распоряжаться домами, землей, садами и мебелью. Если женщина умирает, приданое ее не возвращается отцу, а переходит к детям. Эти последние не могут быть лишены наследства без уважительной причины.
Миротворческая воля древнего царя Вавилона предшествовала через хребты веков деятельности Ашшурбанипала, который повелел переписать для своей библиотеки полный текст законов. В заключение свода законов Хаммурапи с гордостью провозгласил:
Я истребил врагов на севере и на юге,
Я искоренил междоусобицы.
Улучшил положение страны,
Поселил людей в надежных местах
И избавил их от страха.
… Я — пастырь-миротворец,
Скипетр которого прям.
Моя благая сень распростерта над моим городом.
И я держу на своем лоне людей страны
Шумера и Аккада.
С помощью моей богини — покровительницы [Иштар]
Они стали преуспевать,
Я привел их к благополучию
И укрыл их своей мудростью[127].
В стране, в которой отныне правил Кир, он нашел некую идеологическую константу, направленную на установление безопасности и мира. Несмотря на периоды упадка, которые были в истории Месопотамии, Кир отдавал себе отчет в величии этой цивилизации…
Логика завоеваний
Оставаться родным своему персидскому народу. Сохранять в целости духовные традиции предков. Оберегать мир,
После пребывания в Экбатане, откуда он провозгласил знаменитый указ, освобождающий евреев, Кир вернулся в Пасаргады. Этим он хотел показать, что остался просто царем Аншана. Вернувшись в «лагерь персов», он завершил строительство своей столицы. Чтобы придать городу, видевшему его взлет, черты нового могущества, он повелел выбить на стене, окружающей дворец, слова, написанные на халдейском языке, понятном семитам, что само по себе символично:
