– Ты пытаешься представить меня каким-то завоевателем. Это вовсе не так. Я старалась разойтись с ними мирно. Они не вняли моим уговорам. А потом, когда я поняла, что передо мною созданные магией существа, я просто их сожгла.
– Но ты разворошила осиное гнездо, и рано или поздно в Храме догадаются, кто это сделал.
– Пусть, – равнодушно сказала Полина. – Доказательств у них нет. Лучше скажи, кто придумал этот идиотский Порядок? Почему жители твоей страны боятся веселиться, отдыхать по-своему желанию, радоваться, смеяться, наконец? У меня такое чувство, что вы все живёте под стеклянным колпаком и вас как марионеток дергают за невидимые ниточки. Всё по расписанию. Они, наверно, даже любить не умеют, – чем больше говорила Полина, тем яростнее становился её голос. – Я хочу найти этого кукловода и оборвать нитки. Научить твой народ смеяться и гневаться, любить и веселиться, стать, наконец, живыми людьми. Они труженики и достойны другой доли.
Алекс внимательно, со спрятанной в глубине глаз улыбкой, выслушал её гневную тираду и спокойно возразил:
– Ты только этим их напугаешь. Они дети, взрослые дети.
– Ты не прав, – резко остановилась она. – Это их дети похожи на маленьких старичков. Они трудятся от заката до рассвета, как зачарованные, похожие на маленьких муравьёв. У них украли детство, а ты, как правитель этой страны, спокойно смотришь на всё это безобразие. Или у тебя уже нет никакой власти, и ты от позора спрятался за этими древними стенами? – кивнула она головой на дворец.
Алекс готовился к разговору с дочерью. Он не позволил на её обвинения вскипеть гневу.
– Полина, ты судишь обо всём сгоряча, поверхностно зная обстановку в стране. Этот «идиотский» Порядок придуман не мной. Его принимали на большом сходе всех народов Делира, он утверждён большим советом кланов. Они сами добровольно пошли на это.
– Что ими двигало? – растерянно спросила она.
– Страх. Страх перед вторжением даргов. Что это такое – ты уже знаешь. Они решили, что сильные эмоции вызывают и сильные чувства, а значит и гнев, злость. Только спокойный, размеренный образ жизни, подчиненный порядку, не позволит даргам добраться до их души.
– Они сами себя загнали в духовную тюрьму, постепенно превращаясь в это безропотное стадо?
– Ты умная девочка и быстро обо всём догадалась. Не только страх сделал их такими. Им, конечно, в этом помогли.
– Лиловые из храма?
– Они. Ты поброди по Наркиту, многое поймёшь. Только умоляю тебя, – он приложил руку к сердцу, – не надо никого больше обливать грязью.
Вспомнив обеденный зал и первых волшебниц двух кланов, растерявших всё своё величие, Полина расхохоталась. Алекс с недоумением смотрел на неё. Немного успокоившись, она промолвила:
– Ты знаешь, Зара визжала, как поросёнок, потому что пыталась колдовать, а у неё ничего не получалось. А Ирма впала в истерику. Если бы я ещё немного задержалась, мне пришлось бы их успокаивать по-настоящему. Так что ты должен не ругать меня, а быть довольным, что всё обошлось без жертв. Я постараюсь больше подобного не совершать.
– И это всё, что ты можешь мне обещать? – возмущённо спросил он.
– По крайней мере, честно, – весело глядя на отца, ответила дочь. – Только не говори, что не выпустишь меня из дворца, – остановила она его слова, готовые сорваться с губ. – Даже тюремные стены не смогут меня удержать, я просто оттуда исчезну.
– Полина, я не сказал тебе главного, – остановил её Алекс. – С лиловыми нельзя шутить. Они настолько сильны, что могут лишить тебя магических способностей.
– Нет, не могут. Ты забыл, кто я и где получила свой дар. Они бессильны предо мной.
– Может, ты и права. Но всё равно, прошу тебя, будь осторожна. За ними стоит кто-то очень могущественный.
– Я догадываюсь об этом.
– С такими не шутят, девочка.
Она молча кивнула ему головой и исчезла.
– Быстро же ты всему научилась, – сказал он, растерянно глядя на слегка примятую траву, на которой она только что стояла.
* * *
Полина, очутившись в своих апартаментах, вновь переоделась в костюм женщины-воительницы, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Осторожно проскользнула по уже привычному для неё потайному ходу, охрана которого пропускала её беспрепятственно. Следуя, как видно, соответствующим указаниям отца.
От главной пятиугольной площади столицы к городским улицам вела широкая мраморная лестница. Смешавшись с людским потоком, движущимся ко дворцу и обратно, она достигла широкой городской улицы, спускающейся к реке.
Полина шла среди толпы народа, странной толпы. Никто не смеялся и громко не разговаривал, не жевал на ходу что-нибудь вкусное, не глазел на городские достопримечательности, хотя в столице было на что посмотреть – нужно было отдать должное трудолюбию и талантам жителей столицы. Каждый дом, каждый сквер, площади и статуи, украшавшие их, были прекрасны.
Повторялось всё то же, что и в маленьких городах. Она чувствовала ауру толпы, ровную, спокойную, пастельных тонов, с преобладанием серого цвета. Полина шла, разглядывая лица прохожих, вглядываясь в их глаза. У всех, в самой глубине, черной, мертвящей точкой тлела пустота. Чувства не обманывали её. Она не зря прошла посвящение и носила ожерелье хранительницы, спрятанное сейчас на груди под застёгнутым плащом. Город словно был накрыт тонкой, едва ощутимой пеленой колдовства. Людям, действительно, помогли стать такими. Отец был прав. Однако среди общего серого фона чем дальше от дворца, тем чаще в ауре толпы ей стали попадаться яркие пятна. Полина поискала глазами их обладателей. Ими оказались представители нечеловеческих рас. Она знала, что в этом мире, помимо людей, живут эльфы, подгорные гномы и гномы лесные, оборотни из тотемных кланов. Об этом ей рассказывал Андерс. Они выделялись в толпе горожан. Светловолосые эльфы отличались высоким ростом, изяществом, утонченными чертами лица, большими, с сиреневым оттенком глазами и остроконечными ушами. Голубоглазые гномы были наоборот низкорослыми, но широкоплечими, кожа у них была красновато-коричневого оттенка. На лице особенно выделялись длинные, мясистые носы и широкие, окладистые бороды. Эльфийки и гномки не попались ей ни разу. Она с удивлением отметила, что, встретившись с ней взглядом, эльфы и гномы приветствовали её лёгким поклоном. Но, самое главное, в их глазах не было пустоты. Паутина колдовства касается только простых смертных – сделала для себя вывод Полина. Подумать над этим явлением ей помешала толпа, запрудившая небольшую площадь.
Люди собрались возле невысокой трибуны. На ней стоял человек в лиловой рясе и читал проповедь. То, что это человек, а не одно из тех созданий, что она сожгла на берегу моря, Полина поняла сразу. Пробравшись ближе к трибуне, она стала слушать страстную речь монаха. Он искренне верил в то, о чем говорил: «Наши предки испытали много потрясений. Они пали так низко, что лик светлой богини Амертат надолго отвернулся от нас, их потомков.
