Книга Опаленные страстью - Марша Кэнхем

— Что случилось? Ты что-нибудь вспомнил? — спросила Аннели.

Он посмотрел на нее и перевел взгляд на круглое окошко. Небо было серым с фиолетовой полоской вдоль горизонта, море — все еще черным, но скоро рассвет, и, если Эмори не ошибся в расчетах, до Торбея осталось меньше сорока морских миль.

Он подошел к Аннели, взял в ладони ее лицо, крепко поцеловал.

— Я говорил, что люблю тебя?

— Мне так приятно слышать это снова, но…

— Говорил, что ты смелая, красивая, умная, и я хочу, чтобы ты мне родила много детей, и чтобы они были такими же умными, смелыми и красивыми, как ты?

— Я…

— А теперь одевайся. — Он снова поцеловал ее. — Мне нужно поговорить с Бэрримором.

— Но погоди…

Он быстро вышел, и до нее донесся лишь звук его шагов.

— Вы хотите попасть на борт «Беллерофонта»? — спросил Бэрримор, протирая глаза и спустив ноги с подвесной койки. — Вы, наверное, сошли с ума.

— Возможно, но, если мои предположения верны, я смогу вернуть себе доброе имя и сделать вас героем.

— Какие предположения? О чем вы? Который час?

— Скоро пять. С попутным ветром мы придем в порт задолго до полудня. Хотелось бы знать, честно ли отнесется капитан Мэтленд к белому флагу?

Брови Бэрримора взметнулись вверх.

— Вы собираетесь войти на «Интрепиде» в порт? Да ваш корабль там разнесут в щепы.

— Не разнесут, если вам удастся их убедить, что в интересах государства пустить нас на борт «Беллерофонта».

— Мне? Убедить их?

— Но если даже не удастся, черт возьми, вы все равно будете героем, Бэрримор. Сдадите властям неуловимого Эмори Олторпа, и он наконец предстанет перед судом.

Мужчины обернулись, когда появилась Аннели. Волосы ее были в беспорядке, а незаправленная рубашка свисала до колен.

— Вы понимаете, о чем он говорит? — спросил Бэрримор.

— Нет, — ответила Аннели. — Он мне не объяснил.

— Чтобы вы не сочли меня сумасшедшим. — сказал Эмори, — я ничего не стану объяснять, пока не доберемся до «Беллерофонта».

Аннели не понравилось то, что она увидела в гавани: маленькие лодки были заполнены элегантными мужчинами и женщинами; они потягивали вино из хрустальных бокалов и закусывали пирожными, в то время как с «Беллерофонта» поступали сообщения типа «знаменитый узник пошел завтракать» или «вернулся обратно в каюту».

Ночью лодки и баржи займут женщины другого сорта; едва стемнеет, откроются все таверны и залив засверкает огнями.

Эмори решил проплыть мимо Торбея, зайти в гавань с запада, бросить якорь немного выше и оттуда по суше отправиться в Бриксгем. Но корабль, подгоняемый ветром, несся прямо в залив, однако остановился в трех милях от него, чтобы не вызвать на себя огонь дюжины баркасов, расположившихся в гавани, хотя команда «Интрепида» готова была открыть ответный огонь.

Бэрримор, причесанный и элегантно одетый, подплыл к ближайшему баркасу, а потом отправился в гавань.

С палубы «Беллерофонта» офицеры и штатские смотрели в подзорную трубу сначала на «Интрепид», потом на один из баркасов, когда тот маневрировал между рыбацкими лодками. Он был, в свою очередь, встречен четырьмя баркасами с солдатами в красном, на один из них пересел Бэрримор и с эскортом направился к военному кораблю.

Аннели напряженно следила за Бэрримором, хотя расстояние не позволяло все как следует рассмотреть. Она взглянула на Эмори, который не отрываясь смотрел в подзорную трубу.

Примерно через час баркас поплыл обратно; там усиленно размахивали белым флагом.

— Что это значит? — шепотом спросила Аннели.

— Они пока не выкатили пушки; пожалуй, это хороший знак.

Когда баркас был на расстоянии выстрела, его командир представился, передал приветствия Фредерика Мэтленда, капитана военного корабля «Беллерофонт», и приглашение капитану «Интрепида» пожаловать на борт британского фрегата.

— Он не дает никаких гарантий, парень, — сухо заметил Шеймас.

— А ты ожидал гарантий?

Ирландец вместо ответа плюнул за борт.

— Следи за баркасами. Если они последуют за нами, поднимайте паруса. Если я не вернусь, уходи на «Интрепиде». В следующий раз они не будут так беспечны, мой друг.

Шеймас хотел снова плюнуть, но во рту у него пересохло.

Эмори повернулся к Аннели.

— Сейчас ты скажешь, что должна пойти со мной, и я не стану с тобой спорить. Не известно, чем все это кончится, так что тебе лучше не оставаться на «Интрепиде». Бэрримор предложил свою защиту, и я принял ее от твоего имени. Что бы ни случилось, — Эмори говорил медленно, с трудом, — ты получишь все мои деньги, которые лежат в банке в Кале. Об этом позаботится Бэрримор, я сказал ему имя банкира, к которому следует обратиться. Этого тебе должно хватить на то, чтобы дать фору кому угодно, когда тебе заблагорассудится.

— Мне не нужны твои деньги! — воскликнула она. — Мне нужен ты!

Он взял ее за подбородок и, улыбнувшись, нежно поцеловал.

— Я пока жив, мадам, и намерен сделать все возможное, чтобы вы меня не потеряли и не достались Бэрримору, хотя он и хороший парень.

Эмори уже повернулся, чтобы уйти, но Шеймас остановил его:

— Подожди! Я дам тебе одну штучку, и ты положишь ее в то самое место, куда никто не полезет, когда тебя будут обыскивать, прежде чем пустить на борт.

Эмори посмотрел на карманный пистолет, который Шеймас держал на ладони.

— Возьми саблю и пистолеты, и я гарантирую, что дальше они искать не станут. Из моего пистолета можно произвести всего один выстрел, но шума от него как от двадцати. Спусковой крючок сделан так, чтобы ты не отбил себе кое-что, так что можешь им воспользоваться. Что касается вас, мисс, — он посмотрел на Аннели, — они слишком благородны, чтобы по-настоящему прочесать вас, но если вы думаете, что сможете…

— Нет, — сказал Эмори, увидев в руке Шеймаса еще один пистолет. — Защита Бэрримора не будет стоить и гроша, если у Аннели найдут оружие.

Эмори отвернулся на секунду, которой Аннели хватило, чтобы взять у Шеймаса пистолет и засунуть за пояс, из-за которого она быстро вытащила рубашку, и последовать за Эмори в лодку, переполненную солдатами.