Когда он создавал личное убежище для своих любовниц, ему и в голову не приходило, каким предосудительным может показаться это обиталище для приличного человека. Ужасно уже то, что Эллен силой привезли в это вульгарное место, а после того, что Ник сотворил с ней там, Алекс не чувствовал себя вправе велеть ей делать что-нибудь.
Эллен не хотела выходить за него, но он, самонадеянный и тщеславный, никогда никому не разрешал отвечать «нет». Когда она отвергла его предложение, была задета его непомерная гордость, и он вынудил ее согласиться, и к чему привело это принуждение?! И будь у него хоть тысяча лет на искупление своей вины, он все равно не сможет ее загладить.
– А как ты? – спросила Эллен, но не похоже, чтобы ей это было действительно интересно.
– Бывало и лучше.
– В этом я не сомневалась.
Эллен могла бы порасспрашивать его о ранах и о выздоровлении. Но дальнейших вопросов не последовало, и Алекс подавил свою боль, вызванную ее незаинтересованностью. После всего случившегося не стоило предполагать, что любовь еще сохранилась, и если он до сих пор лелеял нелепую, необоснованную надежду, то теперь ее можно было похоронить. И сколько ни думай, сколько ни оплакивай то, что могло бы быть, ничего не добьешься.
Они смотрели друг на друга молча. В воздухе словно витали миллионы вопросов, но ни Эллен, ни Алекс не могли заставить себя задать вслух хоть один.
– Я принес кое-какие бумаги, – пробормотал Алекс.
– Правда?
Алекс не представлял, как трудно будет сказать о них. Он репетировал свои слова, но никакие приготовления не подготовили его к тому, как это будет ужасно, как отчаянно ему захочется не давать документам ход. Но он не унизится и не будет вымаливать еще один шанс. Он его не заслужил, и если даже сумеет убедить Эллен сделать вторую попытку, все равно все испортит. Не в его характере вести себя так, как следует. Он хам и негодяй, в чем Эллен и убедилась, на свою беду.
– Тебе нужно будет поставить свою подпись в нескольких местах. – Он открыл саквояж. – Мой адвокат, мистер Тамбертон, все отметил.
– Это многое упрощает, правда? Все так аккуратно и красиво.
– Да.
Алекс вытащил документы и положил их на стол, потом поискал перо и чернила, но, оказывается, не взял их с собой. Алекс снова подавил раздражение. Нельзя же быть таким вертопрахом!
– Кажется; у меня нет пера, – сбивчиво бросил он.
– У меня есть, можно воспользоваться.
– О! Отлично.
«Да, просто чертовски отлично!» – подумал Алекс, злясь, что Эллен так невозмутима. Что уж, умерла бы она, если бы проявила волнение? Если бы нервничала или колебалась?
Эллен пересекла комнату, взяла все необходимое, потом нацарапала свою подпись там, где было отмечено, даже не удосужившись прочитать условия, и его раздражение усилилось.
Они прекращали свой брак. Они расставались навеки. После того как он покинет номер, они никогда больше не увидятся, Эллен же ведет себя так бесстрастно, словно проверяет список покупок для служанки.
И снова Алекс подавил раздражение. Если она может оставаться безразличной, может и он. Если она может быть равнодушной, может и он. Он никогда и не хотел жениться – ни на ней, ни на ком другом. Ему следует кричать на улицах от радости, что чертовы узы можно разорвать так безболезненно.
– Должно пройти несколько месяцев, прежде чем аннулирование вступит в силу.
Эллен посмотрела на Алекса, как на незнакомца, словно он изъяснялся на иностранном языке.
– Ты уверен, что мы делаем то, что следует?
– Ну… да, – начал заикаться он. – Тамбертон говорит, так лучше всего.
– Да, мы не станем спорить с мистером Тамбертоном, верно?
– Он говорит, что развод – это так сложно. – Эллен нахмурилась, но Алекс не понимал почему. – Ты не согласна?
– Твой адвокат – специалист. Почему бы нам не последовать его совету?
Алекс уловил в ее словах сарказм, но лицо Эллен оставалось бесстрастным.
– Я купил для тебя дом в Суррее.
– Замечательно.
– Ты можешь переехать, когда пожелаешь. Спишись с моим секретарем, он все устроит.
– Я уверена, что он весьма сведущ.
Опять сарказм. Она что, не хочет получить дом? Не хочет как следует устроиться? Если она против, то почему не сказать об этом вслух?
– И я выделил тебе доверительную собственность – Тамбертон будет попечителем.
– Благодарю.
– Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. – Голос Алекса дрогнул – он не мог перенести мысли о том, что Эллен будет вынуждена бороться за выживание. Это причиняло ему страдания.
Он снова пришел в замешательство от ее бесстрастных слов:
– Ты же знаешь, это не обязательно. Я вполне способна работать. Если ты дашь мне рекомендацию, я смогу найти место, которое…
– Эллен, – с упреком произнес Алекс.
– Что?
– Ты не будешь работать, и все на этом.
Она слегка склонила голову, соглашаясь:
– Как пожелаешь.
– Я предпринял кое-какие шаги, чтобы помочь твоему брату.
– Я признательна тебе за это.
– Я отдал расплавить кольцо и продал камни. Он может забрать эти деньги.
Эллен пожала плечами:
– Это пустяк.
– Я также перевел на него право собственности на ферму под названием Нью-Хейвен. Она принадлежит – принадлежала – моему… моему брату. Это отличная собственность, со стабильным доходом, так что он сможет содержать себя.
– Любые действия не имеют смысла, пока он считается преступником.
– Я понимаю это, поэтому воспользуюсь всем своим влиянием, чтобы снять с него обвинения.
– Надеюсь, это увенчается успехом.
Алекс вздохнул. Даже разговор о ее драгоценном брате не подействовал. Эллен так холодна, так бесстрастна. Что нужно сделать, чтобы сломать возведенную ею стену? К сожалению, скорее всего ничего.
– Ты однажды призналась мне, что он в Англии.
– Да.
– Нам с ним следует потолковать об этом. Как я могу встретиться с ним?
Эллен взяла листок бумаги и написала название таверны.
– Я всегда посылала ему письма в это заведение, но он куда-то исчез.
– С ним что-нибудь случилось?
– Ни малейшего представления не имею.
Эллен сказала это с невероятным спокойствием, а вот Алекс с трудом подавил укол тревоги. Мистера Дрейка мог убить какой-нибудь негодяй, его могли мобилизовать во флот или поймать полицейские. Может, его уже повесили, а если это так, то вот и еще один грех семьи Маршаллов, новое причиненное Эллен горе.
