– Они в баре с Ренальдо, – сказала девушка.
Я преодолел полосу препятствий из небольших столиков, за каждым из которых сидело вдвое больше людей, чем должно было. Во чреве ягуара, как я и предполагал, было темно. Черно-белые изображения масок маня, змей, крокодилов и ягуаров покрывали стены и потолок. Бар располагался в огромной клетке из толстого бамбука. Длинноногие девушки в откровенных нарядах проносились над головами посетителей на свисающих с потолка лианах.
В забитом под завязку баре толпились представители всех слоев островного общества: от пляжных лоботрясов до светских львиц. Дюжина официанток в леопардовых бикини сновали туда-сюда с напитками и едой. Далеко же меня занесло от «Потерянных мальчишек».
Пытаясь отыскать девушек, я окунулся в этот людской водоворот. Я улыбнулся и поздоровался по крайней мере с дюжиной человек, которых никогда в жизни не видел. Потом кто-то всучил мне стакан, хотя выпивки я не заказывал, и, сам того не заметив, я влился в празднование чьего-то дня рождения. Я пел и танцевал вместе с остальными, когда на плечо мне легла рука. Я обернулся и увидел Даун.
На ней была бежевая плиссированная мини-юбка с широким отделанным бахромой поясом и прозрачная кофточка, стянутая между ложбинкой на груди и голым пупком. Даун пахла кокосовым маслом, ее загорелое тело усыпали золотые блестки. Она потрясающе выглядела.
– Классно выглядишь, – сказала она.
На ум мне не пришло ничего лучше, чем:
– Тысяча один… Тысяча два.
– Позже, красавчик. Может быть, – ответила она и, вырвав меня из деньрожденной компании, повела в угол бара, где Ноэль-Кристмас болтала с двумя разодетыми в пух и прах мужчинами. Она была в черном верхе от бикини и джинсах с самой низкой посадкой, которую я только видел. Она притянула меня к себе.
– Талли, это Эдвард и Ренцель. Они из Нью-Йорка.
На Эдварде были джинсы, тоже, мягко говоря, с заниженной талией, и рубашка с длинными рукавами, завязанная в стиле калипсо. Ренцель был в черном костюме без рубашки.
– Значит, это и есть ваш голый парень. Что привело вас в Сан-Педро? – спросил Ренцель.
Отвечать на вопрос мне не пришлось, потому что музыка вдруг заиграла в два раза громче и все пространство заполнил собой голос Донны Саммер. Все радостно завопили и направились к уже и без того переполненному пятаку. Ноэль-Кристмас взвизгнула, схватила Эдварда и Ренцеля и потащила их в толпу.
– Поешь сначала, танцевать будешь потом, – сказала Даун. Она взяла меня за руку и повела сквозь толпу.
У выхода из клетки нас перехватила официантка и провела мимо кабинок и столиков в похожую на пещеру комнату. Она усадила нас на мягкие подушки и, уходя, задернула за собой бисерную штору.
– Что это? – спросил я.
– Извинение со всеми причиндалами – если, разумеется, ты не пришел сюда с пушкой.
– Я не нарываюсь на неприятности, – сказал я. – Просто за время своих странствий я побывал в некоторых местах, где без пистолета никуда.
– Не сомневаюсь.
Низкий стол был украшен свечами и гардениями. В ведерке со льдом уютно пристроились две бутылки шампанского, накрытые белоснежным полотенцем.
– Как твоя нога? – спросила Даун. Она слегка коснулась меня под столом босой ногой.
– С каждой минутой все лучше и лучше.
– Шампанского? – предложила она.
– Конечно.
Я хотел было взять бутылку, но Даун оттолкнула мою руку.
– Сегодня угощаю я, – сказала она и потянулась к ведерку.
Ее блузка распахнулась еще больше и обнажила груди. Я перестал считать.
Она налила два бокала шампанского.
– Скажи тост, – приказала она.
Я поднял бокал.
– За встречи в джунглях, – провозгласил я, поднося бокал к губам. В меню «Жирной игуаны» шампанского не было, да и ни к чему оно там. А вот сейчас ледяные пузырьки пришлись очень кстати.
– «Кристаль» 88 года. В Сент-Бартс его называют Карибским «Кул-Эйд».[115]
– Я не знаю, где Сент-Бартс, но на «Кул-Эйд», который пробовал я, это ни капли не похоже.
Когда наконец появился официант, мы уже допивали вторую бутылку. Он задернул занавеску и подал нам меню. О еде я сейчас думал меньше всего.
– Закажи за меня, – сказал я Даун, и мы вернулись к шампанскому.
Прибыло блюдо моллюсков в кляре. Я ковырял их вилкой, как страдающий анорексией подросток. За ними последовали крошечные порции запеченного кальмара, жаркое из перепела и креветки. Даун сказала, что это называется «тапас». И принялась за еду. Время от времени она брала лакомый кусочек пальцами и клала мне в рот.
Одни гости приходили, другие уходили. Ноэль-Кристмас, Эдвард и Ренцель привели с собой Ренальдо, владельца отеля, и представили нас друг другу. Он был очень возбужден и мог говорить только о своей вечеринке. До нее оставалось меньше часа, и она обещала побить все рекорды.
Несколько раз мы сходили на танцпол, забитый разгоряченными дрыгающимися под музыку телами.
Где-то ближе к полуночи официантка в леопардовой шкуре начала танцевать, перешагивая с одного столика на другой, слизывая огонь с пальцев и подавая пылающие бананы тем, у кого еще осталось место для десерта.
Шампанское делало свое дело. Я был пьян и счастлив.
– Интересный способ подавать бананы, – сказал я Даун.
– У меня на десерт есть кое-что поинтересней.
Мы вернулись с переполненного танцпола в свой закуток. На столе появилась вазочка с одним крошечным шариком мороженого и двумя ложками.
– И это все? – спросил я.
Даун задернула за мной занавески, присела к столу и взяла ложкой маленький кусочек мороженого. Я смотрел, как он исчезает между ее губами.
– Хочешь? – спросила она.
– Я не очень-то большой любитель ванили, – признался я.
– Говорят, убранство стола составляет девяносто процентов впечатления об ужине. Возьмем этот маленький кусочек ванильного мороженого. Смотреть не на что, да и на вкус не очень, да?
– Точно.
– Но если ты дашь ему интересное название и подашь по-особенному, он перестанет быть просто мороженым.
Мысли о мороженом давались мне с трудом. Куда больше меня интересовала женщина с ложкой.
– Допустим, – пробормотал я.
– Тогда давай-ка посмотрим, сможем ли мы сделать этот десерт немного интереснее.
С этими словами Даун поставила наши бокалы для шампанского рядом и наполнила их. Потом медленно развязала блузку, наклонилась, обмакнула свои груди в шампанское, и положила на каждую по маленькому кусочку мороженого.
