Через час князь Андрей с верительной грамотой личного посланника короля Казимира к Великому князю Тверскому во весь опор мчался на Восток.
… Буквально за день до гонца князя Андрея, на Угру прискакал гонец из Москвы.
Великий Московский князь Иван Васильевич призывал всех дворян явиться к 20 августа в Москву для военного похода на Тверь.
Друзья очень огорчились тем, что им не удастся побывать на крестинах первенца их литовского друга, однако служба превыше всего, и они стали снаряжаться в дорогу, а на третий день выехали, чтобы, не торопясь, поспеть к общему сбору во время.
Медведев, Бартенев, Леваш Копыто, оба Картымазова и Зайцев со старшим сыном Павлом составили совсем недурной вооруженный отряд угорских дворян, который один мог бы оказать сопротивление полусотне противников.
За все предыдущие месяцы на Угре не случилось ничего необычного.
На следующий день, после нападения на Бартеневку, за плененным князем Тимофеем Мосальским прибыла целая делегация Верховских старшин во главе с его отцом.
Прибывшие князья и бояре рассыпались в извинениях, поднесли Филиппу дорогие подарки и деньги, в качестве возмещения ущерба, нанесенного их неразумными молодыми отпрысками, и просили простить их прегрешения ввиду юного возраста.
Филипп, посоветовавшись с друзьями, проявил соседское дружелюбие, подарки и деньги принял, а молодого Тимофея Мосальского отпустил под опеку родителя, который обещал сурово покарать сына за его необдуманные действия и участие в разбойном нападении, за которое многие жестоко поплатились своими жизнями: Филипп передал верховским старшинам шестнадцать тел бессмысленно и нелепо погибших молодых людей.
Наступило затишье, которое продолжалось все лето, никаких инцидентов с Верховскими княжествами больше не произошло, однако занятия Микиса в военном лагере продолжались в усиленном темпе — события в Бартеневке показали, что на Угре снова начинаются неспокойные времена.
Отправляясь в Москву, угорские дворяне были спокойны за свои имения.
Опытный воин Микис остался главнокомандующим объединенных войск четырех имений, кроме того, у Леваша в Синем Логе осталась сотня отлично вооруженных и хорошо обученных людей.
По закону Леваш должен был взять их с собой в поход, но он укрывал эту сотню от воеводы Образца, который был непосредственным военачальником всех угорских дворян, и которому они должны были сообщать обо всех своих воинских отрядах. Но маленькая ложь легко сходила Левашу с рук, потому что никто на него не доносил воеводе — все, даже воинственные монахи Преображенского монастыря были очень довольны тем, что рядом постоянно находится сотня опытных и вооруженных людей, всегда готовых прийти на помощь соседям.
Дворяне с Угры прибыли в Москву вовремя.
28 августа великокняжеское войско выступило в поход во главе с самим государем. По его личному приказу вместе с войском отправился на войну даже старик Аристотель со своими помощниками и огромным количеством отлитых за последнее время и усовершенствованных скорострельных пушек.
Дни Великого Тверского княжества были сочтены.
Глава девятая ОСАДА
В Москве Василию удалось на несколько минут прорваться к немыслимо занятому Патрикееву и добиться того, чтобы угорских дворян не разделяли, и Патрикеев, даже не разобрав толком, чего опять хочет этот настырный Медведев, поручил Ларе разобраться с его просьбой.
Ларя, испытывая симпатию к Медведеву и к Филиппу, которого он хорошо помнил по Новгороду, вошел в положение и написал от имени Патрикеева грамотку, согласно которой все друзья направлялись в особый отряд элитной кавалерии, состоящей из одних бояр, боярских детей и некоторых особо привилегированных дворян.
Не успели они выйти из Москвы, как проезжающий по дороге навстречу рядам шествующего войска воевода Оболенский, издали увидев Филиппа, остановил своего коня и закричал:
— Бартенев!!!?? Как ты здесь? Почему не в моем полку? Там же о тебе до сих пор легенды складывают! Я сейчас же скажу Патрикееву…
— Спасибо князь, но не надо, — всем в полку привет, конечно, но я нынче попросил, чтоб меня с друзьями вместе, вот…
— А где же твои знаменитые щит и палица? — Воскликнул Оболенский, увидев, что Филипп в одной кольчуге, без всякого оружия и брони.
— А зачем они мне? — Филипп показал князю свои огромные кулаки — Разве этого мало?
— А-а-а! — Воскликнул князь Оболенский так, будто его осенило. — Я понял! На этот раз ты решил им так показать — голыми руками? Ну, молодец! Ну, воин!! Ну, рыцарь!!! Я сейчас же расскажу о тебе всему полку, и ты даже здесь услышишь, как ребята тебя вспоминают!
Князь ускакал, и действительно, через четверть часа где-то позади, перекрывая непрерывный грохот повозок, стук тысяч копыт и все остальные звуки характерные для огромного войска, движущегося маршем и растянувшегося на несколько верст, вдруг раздался слаженный мощный приветственный гул сотен голосов, орущих никому не понятное:
— Ра… иии. пуууу..
— Слыхали? — Усмехнулся Медведев своим друзьям — Они кричат «Ура Филиппу!!!» Приятно, что кого-то из нас знают в этом войске!
— Что за вопли? Что это за безобразие на марше? — раздался вдруг сиплый простуженный голос. — Кто командир? Прекратить! Тишина в строю! — какой-то всадник мчался навстречу, явно намереваясь отыскать нарушителей порядка.
— Иван! Дубина! — Закричал Медведев. — Ты ли это? Стой!
— Медведев! Дружище! — Совершив маневр достойный самого ловкого наездника, Дубина, на всем скаку развернувшись, вклинился в ряды элитарной конницы и ухитрился даже обнять Василия. — Как я рад тебя видеть! Господи, да это же Филипп! Ну, здравствуй, благодетель! Какого ты мне коня подарил отменного! Гляди — до сих пор подо мной, а побывали мы уже с ним с тех пор в десятках сражений!
— Ну вот! — Воскликнул Медведев — Ты не был в ливонском походе восьмидесятого года и не знаешь, что Филипп, попав на войну прямо из Новгорода, сразу после того, как тебе коня этого подарил — стал там героем и любимцем! Это как раз в его честь и кричали сейчас воины Оболенского, узнав, что Бартенев снова с ними в одном войске!
— Так это же совсем другое дело! — воскликнул Дубина. — К приветствию такого замечательного и щедрого человека и я могу присоединиться! — И вдруг заорал своим сиплым голосом, так что шарахнулись соседние лошади: — Ура Филиппу Бартеневу! — И тут же спохватился, как будто что-то вспомнил: — О! Медведев! Совсем недавно вспоминали тебя с моим полковым воеводой!
— С боярином Щукиным? — вспомнил Медведев.
— Нет, братец, ни за что не угадаешь, кто у меня теперь полковой воевода!
— Ну, говори!
— Князь Федор Иванович Бельский! Тот самый! Из Литвы!
— Бельский? Он здесь?
— Да! И я у него в полку! Вон он за пол версты сзади идет. Я как раз туда ехал от Патрикеева, меня к нему Бельский посылал. Он очень обрадуется, когда узнает, что вы все здесь. Узнав, что я когда-то был твоим сотником, Василий, Бельский тут же, сказал, что если я воспитал таких людей как ты, то мне не сотником, а тысяцким быть надо! Обещал после этого похода ходатайствовать перед Патрикеевым!
