— Я хочу сказать, меня волнует не то, что, быть может, будет когда-нибудь, а то, что происходит здесь и сейчас. А здесь и сейчас я люблю тебя. И поэтому я счастлива, а в будущем это, по меньшей мере, послужит мне утешением в моем одиночестве.
Она сделала шаг навстречу ему. Затем еще один. Только сейчас Колин понял, что Пруденс оказалась между ним и дверью, перекрыв пути к отступлению. Им овладела паника: он не сможет сдержать себя, и его честь снова окажется под ударом. Он слишком хорошо знал мисс Филби, чтобы понимать, что ему не выбраться так просто из этой переделки. От одного ее взгляда, наполненного желанием, его члену стало тесно в штанах.
— Как думаешь, о чем ты будешь жалеть больше: о том, что у тебя было со мной, или чего не было? — спросила она низким бархатным голосом.
Ну все, теперь ему не отвертеться.
— Я… я же помолвлен.
Теперь она была совсем близко, и за желанием он видел в ее глазах любовь, и оттого сопротивляться ей было еще сложнее.
Она подняла руку и освободила волосы, которые рассыпались по плечам. Одна прядь прикрыла часть лица, отчего ее вид стал почти распутным.
Как он хотел держать ее за эти волосы и обладать ею, брать ее силой, слыша ее сладострастные крики!
Она покрутила в пальцах заколку.
— Сэр Колин, ты будешь помолвлен завтра, а значит, у нас достаточно времени.
— Пруденс, прекрати это немедленно.
Но она лишь улыбнулась:
— Я больше на тебя не работаю, мистер. — Она начала расстегивать пуговицы на платье.
Колин попятился и наткнулся на ручку дивана. Пруденс беспощадно преследовала его, заканчивая с пуговицами. Платье соскользнуло вниз. На ней оставались только полупрозрачная рубашка до середины бедер и чулки с подвязками. И она продолжала идти на него.
Боже, у нее была изумительная фигурка. Большая высокая грудь — «И я держал ее в руках», — торчащие соски, прикрытые лишь тонкой тканью — «И я держал их во рту», — холмик между ног — «Который ласкали мои пальцы, заставляя ее испытывать экстаз»!
Кровь отлила от головы и прилила к другому месту. Его член восстал, лишив его остатков здравого смысла.
«Дотронься до нее.
Обними ее.
Возьми ее!»
Он закрыл глаза, все еще пытаясь исправить ситуацию.
«Спаси ее от себя самой!»
Кромка дивана уперлась ему под коленки, но он не упал. Он обогнул диван, спрятавшись за ним от надвигавшейся богини.
Она повела бровью.
— Впечатляет, — сказала она. Пруденс приняла вызов, и руки ее потянулись к подолу. — Тогда смотри! — Одним движением она стянула рубашку и бросила ее между ними словно перчатку.
Теперь на ней не было ничего, кроме струящихся рыжих волос и белых чулок с подвязками. Ее бледная кожа цвета слоновой кости блестела в свете свечей, а волосы источали огонь, пылавший у нее внутри. Она была в самом соку, и ему было предназначено испить этот сок. Колин хотел поклоняться ей. Он хотел завоевывать ее. Но больше всего он хотел повалить ее на ковер и овладеть ею так, чтобы она кричала от счастья.
Колин глотнул воздуха.
— Пруденс, я не могу.
Впервые она, казалось, услышала его. На переносице образовалась складочка.
— Ты не можешь? — Быстрый взгляд на его ширинку говорил ей об обратном.
Подавив обиду, Колин поспешил оправдаться:
— Да нет же, могу. Но я не должен…
Пруденс сложила руки на груди, скорее от раздражения, нежели из желания защитить себя. Но Колину от этого было не легче.
— Понятно, ты можешь, но не станешь этого делать.
Колин поднял вверх обе руки, признавая свое поражение.
— Я хочу, правда, правда. — Она была сладкой, словно патока, и сейчас он был голоден, как никогда. — Правда, хочу. — Ему пришлось вздохнуть полной грудью, прежде чем взглянуть ей в глаза. — Но я просто категорически и бесповоротно не могу.
Пруденс распахнула глаза.
— О-о-о!
Она осмотрела себя. Колин быстро нагнулся, подобрал с пола рубашку и протянул ей. Пруденс прикрылась ею, спрятав, наконец, от него свою наготу. Затем она посмотрела на него печальными глазами.
— Что ж, раз не можешь, так не можешь.
Колин вздохнул с облегчением. В мыслях он изо всех сил ударил кулаком по стене, что выросла между ними. А на лице его лишь появилась улыбка.
— Я рад, что ты все понимаешь. — «Знала бы ты, как я ненавижу сам себя». — Я не хотел бы расставаться с тобой так. — «Меня убивает одна мысль о том, что мне придется расстаться с тобой». — А теперь мне пора идти. — «Надо ввязаться в драку, чтобы меня крепко побили».
Он шагнул к двери.
— Стой. — Пруденс вздернула подбородок, щеки ее залил румянец. — Ты, кажется, забыл, что должен мне кое- что.
— Что? — «Возьми мое сердце, мою жизнь, мой дом, все, что есть у меня».
— Ты должен мне… — начала она, и губы ее изогнулись в улыбке, которая не предвещала ему ничего доброго. — Ты должен извиниться.
О нет! Во рту вдруг пересохло, а язык онемел.
— Я… прошу… прощения. — Колин вздохнул с облегчением. Ему удалось.
Но ей этого было мало.
— За что ты просишь прощения?
Жестоко. Впрочем, она права, это было так себе извинение. Она имеет права просить о большем. Собравшись внутренне, Колин набрал полную грудь воздуха.
Она бросила на пол рубашку.
Ему пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не смотреть на ее прелестные формы.
— Прошу прощения за то, что целовал тебя. Прошу прощения зато, что прикасался к тебе. Прошу прощения зато, что позволил тебе…
Пруденс смотрела ему прямо в глаза и вспоминала сцену в саду.
— Позволил мне сделать что? — спросила она хриплым голосом.
Колин с трудом сглотнул. Пруденс отвела плечи и выставила вперед ножку. Она дрожала внутри, но не собиралась сдавать этот бой. Не сегодня. Не этому мужчине.
— Позволил мне удовлетворить тебя своим ртом, сэр Колин?
Фанфары, враг выбросил белый флаг. Колин, издав львиный рык и скинув с себя легкий налет цивилизации, бросился на Пруденс, которая именно этого и добивалась.
Глава 38
Виной всему была похоть, но для Колина это не было оправданием. Любовь и честь внутри его бились до последнего, едва не затопив его, выплеснувшись из сердца.
«Завтра я уйду. Навсегда.
Это решено!
Нет, постойте.
Я не могу!
Не сейчас, не от этой женщины!»
