обхватываю рукой ее горло.
Ее киска пульсирует, влага стекает по моим яйцам, когда она достигает оргазма.
Усиливаю хватку, трахая ее так сильно, что она еще несколько дней будет чувствовать боль между ног.
Смотрю в зеркало. Ее зеленые глаза наполняются паникой, пока я выкачиваю воздух из ее легких, как будто она боится, что я не успею отпустить вовремя.
Раскаленное добела удовольствие обжигает член, и я кончаю так сильно, что у меня кружится голова.
Отпускаю ее горло, прижимаясь к ней.
— Я никогда не убью тебя, — хриплю я, пока она дрожит подо мной.
Черт его знает, я много раз думал об этом, но никогда не смог бы пойти на это.
Аспен у меня в крови. Она течет по моим венам как сладкий яд, и заполняет пустоту моего холодного, черного сердца.
Она в моей голове как шепот в темноте, который я не могу игнорировать.
Она в моей душе как сирена, от которой я не могу убежать.
Она — чувство в моей груди, которого я никогда не испытывал, но отдал бы все, чтобы сохранить его навсегда.
Она — дом, которого у меня никогда не было.
— Выпьете чего-нибудь? — спрашивает детектив Филлипс — или это детектив Эйвери?
Качаю головой: — Нет, спасибо.
Они уже безжалостно допрашивали меня о моем местонахождении после того, как появились в доме три дня назад, но, видимо, еще не закончили со мной.
— Я знаю, что тебе нелегко, Аспен, но у нас есть к тебе еще несколько вопросов.
— Хорошо.
— Какие у вас были отношения с матерью?
Заставляю себя сохранять спокойствие.
— Ну, детектив Филлипс…
— Эйвери, — поправляет он.
Блядь.
— Простите.
Он делает глоток кофе.
— Пожалуйста, продолжай.
— У нас были ссоры, как у всех матерей и дочерей-подростков, — опускаю взгляд на стол, обдумывая вопрос детектива Эйвери. Нокс сказал мне держаться как можно ближе к правде, но это гораздо сложнее, чем я думала. — Мы не были близки. Но чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, что мы больше схожи, чем я думала.
Детектив Филлипс наклоняется ко мне: — Насколько?
— Ну, я горжусь тем, что получаю отличные оценки и хорошо учусь в школе. А моя мама… она была… — закрываю глаза. — Простите. Говорить о ней в прошедшем времени вот так… это просто… больно.
На самом деле, нет, потому что она всегда присутствовала в моей жизни в прошедшем времени.
Детектив Эйвери сочувственно улыбается мне: — Понимаю. Но, пожалуйста, продолжай.
— Моя мама пыталась угождать людям. Она всегда заботилась о том, что о ней думают другие, всегда хотела произвести на всех впечатление, — пожимаю плечами. — Думаю, я унаследовала это от нее.
Они оба переглядываются.
Детектив Филлипс прочищает горло: — Ты знала, что у твоей матери был роман?
Качаю головой: — Нет. Хотя мой дядя Лео… — делаю паузу для драматического эффекта, поскольку желудок сжимается от гнева. — Простите. Лео был лучшим другом моего отца, и я знаю его с детства. Я всегда называл его своим дядей.
Они кивают.
Филлипс нетерпеливо стучит ручкой по блокноту.
— О чем мы говорили?
— После смерти отца Лео и мама сблизились. Я не придавала этому значения. Тем более что она вышла замуж за его брата.
— А как складывались ваши отношения с отчимом? — вклинивается детектив Эйвери.
— Сложно, — отвечаю я, потому что Нокс велел мне держаться как можно ближе к правде.
Эйвери приподнимает бровь: — Насколько?
— Ну, — начинаю, глядя им в глаза, — она вышла замуж за Трента вскоре после смерти моего отца. Думаю, можно сказать, что я была немного обижена, — сглотнув, снова опускаю взгляд на стол. — Что касается Трента, то он был немного… холодным. Я решила, что это потому, что он коп, — быстро поднимаю глаза, как будто случайно оговорилась. — Без обид.
Губы Эйвери слегка подергиваются, когда он и его напарник обмениваются забавными взглядами.
— Не принимается.
Делаю глубокий вдох, ненавидя следующие слова, которые срываются с губ: — Но он защищал меня, он был кормильцем. Много раз предлагал мне купить машину, но я отказывалась.
Филлипс перестает писать.
— Почему?
Говорю совершенно откровенно: — Я не хотела, чтобы он покупал меня… как мою мать.
Губы Эйвери сжимаются в тонкую линию, когда он переваривает услышанное.
— Ты можешь рассказать об этом подробнее?
Разочарованно вздыхаю: — Мне кажется неправильным говорить о ней плохо, когда ее уже нет, — по моей щеке скатывается слеза. — Она не всегда поступала правильно… но она все равно была моей мамой, понимаете?
Глаза Филлипса наполняются сочувствием.
— Я понимаю, что тебе очень тяжело, но нам нужно, чтобы ты рассказала нам все, что знаешь.
Вытираю влажные щеки рукавом рубашки.
— Сразу после смерти отца мы были на мели. Лео давал нам деньги, чтобы помочь, но этого было недостаточно, — потому что она не использовала их для оплаты счетов, как следовало бы. — Но потом она начала встречаться с Трентом, — мои плечи опускаются. — Однажды она призналась, что вышла за него замуж, чтобы у нас была лучшая жизнь.
Они снова обмениваются взглядами.
— Понятно.
Детектив Эйвери что-то пишет в своем блокноте.
— Ты сказала, что была на выпускном в ночь убийства. Это так?
Еле сдерживаюсь, чтобы не закричать. Ради всего святого, я все еще была в платье, когда они появились.
— Да.
Эйвери подносит кончик ручки ко рту: — Ты осталась до конца?
О, Боже. Начинается.
Изображаю смущение, как будто скрываю тайну. Нокс сказал мне, что так будет лучше, потому что так я покажусь более честной.
Кроме того, они уже знают правду.
— Нет… я не осталась.
Филлипс откидывается на спинку кресла, внимательно рассматривая меня.
— Почему?
— Потому что я уехала со своим сводным братом Ноксом.
Эйвери подносит чашку с кофе к губам: — Есть сведения, что вы двое танцевали и целовались на танцполе перед тем, как уехать. Это правда?
— Да.
— А что произошло сразу после того, как вы ушли с выпускного?
Облизываю пересохшие губы: — Мы сели на заднее сиденье его джипа.
На лице Филлипса появляется любопытство.
— Зачем?
— Чтобы переспать.
— Так все и было? — спрашивает Эйвери.
— Да, — отвожу взгляд, — вроде того.
— Можешь объяснить, что ты имеешь в виду?
— Мы начали дурачиться…
— Как именно?
Мои щеки вспыхивают: — Серьезно? Вам нужны подробности?
— Да, — невозмутимо отвечает Филлипс.
— Его рука была у меня под платьем, и он… ласкал меня.
Можно с уверенностью сказать, что я полностью завладела их вниманием.
— И что случилось потом?
— Нокс хотел, чтобы я сделала ему минет перед тем, как мы
