мир, в котором происходила битва, скорей всего просто перестал существовать в момент первого удара.
Чешуя, перья, кровь и магма летели во все стороны. Мы раздирали друг друга, отрывая кусок за куском. Напор Анимы был такой, что можно было бы отправить противника в космос, если бы тот не сопротивлялся.
Я потерял счет времени, каждая секунда казалась вечной агонией, которой не было видно конца.
Когда мы расцепились, сам воздух вокруг нас был непригоден для дыхания. От температуры любой материальный предмет в радиусе сотен метров моментально превращался в уголь, а то и вовсе в пепел.
Но в этот момент так получилось, что я оказался выше своего противника. Всего на мгновение я успел раскрыть крылья и моя тень полностью накрыла Феникса. Я раскрыл пасть и выдохнул единственную дальнобойную атаку из своего арсенала.
Драконье Дыхание.
Но, в отличие от Черного или Алого, Золотой Дракон не изрыгал пламя. Я бил чистой сконцентрированной Анимой. Первозданная мощь, без примесей, без трансформаций, без изменений. Атака вне аспектов и стихий.
Со стороны это было похоже на звуковую волну, только бьющая короткими импульсами. Удар. И Феникса закручивает, во все стороны летят искры и перья. Удар, удар, удар.
Импульсы слились в сплошной поток, если не успел уйти из под первого, вряд ли получится увернуться от остальных. Феникс не успел, и теперь его крутила и мяла первозданная мощь Анимы, прижимая к земле.
Но когда он упал, я не остановился, продолжая бить. Земля моментально раскалилась под давлением солнца, а затем начала колебаться волнами, словно сделана из желатина. Волны расходились в стороны концентрическими кругами, Феникса вдавливало все глубже и глубже, реальность пошла трещинами, потому что Зазеркалье не выдерживало.
Я продолжал давить, вминая врага, но в какой-то момент пришлось остановиться. Дыхание Дракона набрало такую концентрацию, что еще немного и достало бы до сражающихся призывателей. А отголосок атаки высшей сущности вряд ли многие смогут пережить. То, что сделал Прах против Черного Дракона, это даже не исключение, а скорее чудо.
Да и мощь Золотого Дракона куда разрушительней. Так что пришлось остановиться и самому нырнуть в образовавшееся углубление, чтобы завершить начатое. Углубление в этот же миг стало жерлом вулкана. Или, скорее даже огненным гейзером.
Феникс ударил всей своей мощью, так что мне пришлось приложить все силы, чтобы пробиться сквозь этот поток и нырнуть прямо в пламя.
Боль уже не волновала. Уже привык к ней и увел куда-то на периферию. Болела не только плоть, а само ядро Анимы вместе с энергоканалами. Болело эфирное тело, болела астральная проекция, болела моя тень, моя душа, тень моей души. Все мое естество во всем многогранном его проявлении прямо сейчас корчилось в агонии.
Но это не имело значения, когда мы с покровителем стали едины в стремлении к цели. Скорей всего именно состояние аватара меня спасло и покровитель принял удар на себя. До меня на самом деле долетели лишь отголоски.
Так что я не имел морального права остановиться сейчас. И не стал. Я влетел в жерло, пробился в самый эпицентр и сцепился с Фениксом насмерть.
Через пару минут все начало стихать. Большую часть сил я потратил на то, чтобы выбрать из ямы, хватаясь дланями за раскаленный камень, что тек под моими пальцами. Но я выбрался, а Зигфрид остался лежать на дне.
Вернее, тело Зигфрида. Да, резчик тут не поможет. Возможно парень возродится из пепла. Возможно не он, а кто-то новый. Плевать. Эту битву мы выиграли. Теперь точно все. Можно и сдохнуть наконец-то. Не хотелось бы, правда. Лучше пива. Темного, ледяного, чтоб капельки стекали по бокалу. С сыром и чесночными гренками. Да…
Но, выбравшись наверх я увидел лишь рожу гребаного Плачущего, что ковылял в мою сторону. Это был именно Плачущий, а не мое альтер-эго. Выглядел он как побитая псина, весь в крови и грязи, ногу подволакивает, одна рука висит плетью, сам сгорбленный. Но ковыляет, тварь.
— Нет, — застонал я. — Нет, нет, нет. Иди ты нахрен, слышишь? Не сегодня. Я заебался, все.
Я распластался на земле, демонстрируя полное нежелание сражаться. Плачущий подковылял ближе, посмотрел на меня сверху вниз несколько секунд, а затем тяжело вздохнул и упал рядом.
— Лады, — пробурчал он. — К тому же я уже сегодня с тобой сражался. Главное, что ты не подох, так что еще успеется.
— Чего ты прицепился-то с этой дуэлью? — спросил я, переворачиваясь на спину.
— Такова моя суть. Таков путь моего покровителя. Удел сильнейшего — одиночество. Такова судьба.
Я глядел на небо, по которому расползались трещины. Зазеркалье распадалось, а я даже не успел поговорить с Заком и обнять Метелицу. Пожать руку Ричеру и попросить прощения у Моно. Ладно, придется потом договариваться с Сиил. Надо же еще Эзотерику все высказать. Да, это другой Эзотерик, но почему бы и не пошел он нахрен? В конце-то концов. Ну и поблагодарить надо. Главное не забыть.
— Знаешь, — произнес я, обращаясь к Плачущему. — Я видел твоего покровителя на том поле битвы. Мне кажется, он не рад быть сильнейшим. Мне показалось, что одиночество ему не по душе. В конце концов, зачем ему тогда нужны последователи?
— Хм…
— Подумай об этом.
— Эзо? — внезапно раздался голос неподалеку. — Эзо!
Я с трудом задрал голову и посмотрел в ту сторону. Зазеркалье рухнуло, но вместо пшеничного поля я оказался посреди покрытых сажей руин. Прямо ко мне ковылял Гамбо, которого поддерживала Сиил.
— Живой, — чуть ли не плача бросился он ко мне. — Слава покровителю. Я уж думал все.
Я оглядел парочку. Сиил старалась выглядеть бодро, но я по бледной коже и неровным движениям видел, насколько она истощена. К тому же в длани не осталось ни единого камня.
А Гамбо…
— Что с твоей рукой? — с ужасом спросил я.
— Ерунда, — отмахнулся он. — Принес в жертву. Мелочь. Правда.
Я посмотрел ему за спину, где в небо бил столб пламени из алтарной чаши. И все понял. Все встало на свои места. Вот оно как. Вот откуда карта аватара. Вот кто звал Гамбо. Пазл сложился. Я поднялся, пошатываясь подошел ближе и крепко обнял Гамбо.
— Больно было? — с сочувствием спросил я.
— Не-е, — отмахнулся Гамбо, который сейчас больше на говорящий труп походил. — Чуть-чуть.
— Орал как баба, — вставила Сиил.
— Не держал в себе.
— И
