свечей, на которые отдельно собирали деньги с дворян. Свечи были расположены в двух массивных чугунных люстрах под потолком и в плохо начищенных медных бра по стенам.
В комнате становилось душно. Все отчетливее пахло потом, пыльными тканями и различными видами трав, спасающих от моли: дворянки вынули из сундуков лучшие свои одеяния и теперь пыжились друг перед другом, бросая ревнивые взгляды на отделку и драгоценности. В одном из углов комнаты скромно возились музыканты.
Оттуда доносилось позвякивание незнакомых мне инструментов.
Я тихо стояла на полшага позади свекра, прекрасно понимая, как сильно я привлекаю к себе внимание. С праздничными визитами я ездила по гостям в приличном шерстяном платье, к которому сшила вполне симпатичный воротник-пелеринку из жесткого розоватого атласа. Выглядела я элегантно и весьма скромно, как молодая робкая учительница. Платье же для бала, где я собиралась увидеть не привычных соседей-баронов, а новых людей, с которыми придется знакомиться и, может быть, даже общаться, было совсем другим. Тогда в лавке я долго колебалась, выбирая ткань, и все же остановилась не на блестящей парче, а на роскошном шелковом бархате молочно-серого цвета. Ткань была прекрасной выделки, с ровным глянцевым ворсом и богатым атласным отливом, но главное – на такой цвет ляжет любая отделка. А поскольку я не была хорошей швеей и сделать достойную вышивку за неделю точно не успела бы, то я вспомнила одну милую штучку, которой несколько раз любовалась в прежней жизни: объемные цветы, вышитые атласными лентами.
Так что сейчас, старательно прячась за спиной барона, глядя в пол и скромно улыбаясь, я знала совершенно точно: на меня смотрит весь зал! не зря баронесса Штольгер сразу после приветствия недовольно поджала губы и увела одетую в парчовое платье Риану подальше от нас. За это я была удостоена улыбки госпожи Розалинды. Онато как раз была в восторге от того, что мы привлекаем столько внимания.
Бальный туалет мой был обычного покроя, напоминающего сарафан на шнуровке. От местных изделий его отличало то, что рукава были сшиты из этой же ткани, это было не принято. Ну и, конечно, отделка.Очень умелой рукодельницей я не была, да и каких-то секретов этой техники не ведала, но если знаешь, как должно выглядеть конечное изделие, при желании можно разобраться, что к чему. А желание у меня было. И очень большое.
Поэтому сейчас у меня с левого плеча спадал маленький водопад из мелких роз бордового, белого и кремового оттенков. Он сходил на нет к талии и, рассыпав несколько крупных цветков по широкой юбке, исчезал совсем. Ничего похожего местные дамы никогда не видели.
Даже моя свекровь, хотя и радовалась своему новому платью, как ребенок, недовольно поджала губы, когда я перед балом зашла к ней посмотреться в зеркало. Придраться госпоже Розалинде было не к чему: платье закрывало меня от горла до кончиков туфель, но смотрелось оно столь необычно и роскошно, что дома свекровь сходу попыталась наговорить мне гадостей. Она критиковала и цвет платья, и мою прическу, и даже заявила, что мой муж будет недовольно таким расточительством. Я уже настолько привыкла к ее характеру, что просто приложила палец к губам, показывая, что ей нужно заткнуться. И она заткнулась.
А приехав на бал, она и вовсе приободрилась: мы привлекали внимание. И в этом самом внимании отчетливо прослеживалась зависть.
Сейчас свекровь гордо стояла рядом с мужем и пренебрежительно поглядывала на “соперниц”, разговаривая с ними снисходительно и преувеличенно любезно. Мы с ней явно были одеты если не лучше, то значительно интереснее остальных женщин в зале. Впрочем, закапризничала она довольно быстро и мы с бароном проводили ее на одно из свободных мест у стены. Стоять долго Розалинда не могла -- уставала от собственного веса. Зато, с удобством расположившись на стуле, она гордо взглянула на сидящую рядом соседку и тут же заявила:
— О, госпожа Вельтор, я вижу, на вас то же самое платье, что вы носили шесть лед назад, когда мы с вами виделись последний раз? Прекрасная у ткань, конечно, и такая прочная! Но вот лично мне в этом году захотелось освежить наряд. — свекровь любовно огладила на себе вертикальную вставку из зеленого бархата и снисходительно посмотрела на порозовевшую от расстройства собеседницу.
Пристроив на стуле у стены госпожу Розалинду, мы с бароном решили еще погулять среди гостей. Вспоминая домашнюю сценку недовольства баронессы, я мысленно улыбалась: это недовольство лучше любых слов говорило о том, как я хорошо выгляжу. Пусть мне и не перед кем красоваться, но иногда так хочется чувствовать себя не просто молодой, но и красивой. От этих мыслей меня оторвал громкий голос мажордома, возвестившего:
— Его сиятельство граф Освальд фон Ваерман!
Глава 46
Как-то само собой получилось так, что гости, разбредающиеся по залу, подались в стороны, освобождая центральный проход к столу. Я аккуратно придерживала свекра за локоть, слегка направляя его движение, потому на появившуюся в дверях фигуру посмотрела одной из последних.
Первое впечатление: он высок ростом. Почти на полголовы выше всех своих сопровождающих.
Вслед за именем графа мажордом торопливо выговаривал имена остальных гостей, пришедших с ним как свита.
Но все взгляды были прикованы к “главному герою”. Темноволосый, с довольно крупными чертами лица и хорошим крепким подбородком. Тщательно выбрит и на удивление достаточно скромно одет. В какой-то момент у меня даже мелькнула мысль: «Чем-то он похож на моего свекра… Если бы не бархатная повязка, закрывающая левый глаз барона, то и вообще смахивали бы на отца и сына. Правда, они схожи не так лицом, как манерой одеваться: скромно, удобно и без излишеств.». На графе был темный бархатный колет без всякой отделки. Верхние пуговицы расстегнуты и видно белоснежную рубашку, обшитую по вороту тонкой кружевной каймой. Брюки, как здесь и принято, заправлены в высокие сапоги. В общем-то, ничего особо интересного, кроме, пожалуй, выбора украшений.
Надо сказать, что местная ювелирка отличалась грубостью и примитивностью. Почти ни у кого не было граненых камней, и все ожерелья, перстни и серьги украшали довольно массивные
