прикапываю. Шла, шла, а дите орет, надрывается. Ну, видно, услышали эти вопли люди какие-то. Вышли из-за деревьев, попытались в ведьмовстве меня обвинить, так я одному чуть голову лопатой не снесла. Поговорили по-человечески, спросили, что делать с ребенком буду. Я и рассказала, что убью. А те давай выпрашивать его у меня, мол, не бери грех на душу, а я как рассмеюсь! В общем, отдали они мне утку подстреленную, монет немного и трав сухих для настоек. А я им приблуду вашу всучила.
– Так он жив? – Радомила вцепилась в плащ мужа, чтобы устоять на ногах.
– Откуда я знаю? Да и кто знает, что за люди были, может, сожрали его или еще что похуже.
– Хватит! – рыкнул Ждан. Бабка от неожиданности аж подскочила. – Кто они были? Как выглядели?
– Мужика два, один помоложе, другой постарше. Тот, который постарше, квёлый, светловолосый, у другого вроде борода была темная. Раз лет тридцать прошло, то им сейчас побольше вашего лет будет.
– Молодые мужчины в лесу… – пробормотала Радомила. – А куда ты понесла ребенка? В какую сторону?
– Да что ты прицепилась, блаженная? – раздраженно спросила бабка. – Найти их следы спустя столько лет хочешь?
– Отвечай, мы заплатили тебе за твои россказни.
Ждан навис над повитухой, но та не растерялась, грудь выпятила.
– Не пытайся меня напугать, распетушился, глянь на него! Туда понесла. – Бабка махнула рукой. – Озеро в той стороне, земля мягкая, копать легко. Все, ничего больше не знаю, пошли вон с моего двора.
Радомила же, отчаявшись, кинулась к повитухе, схватила ее за плечо и взмолилась:
– Прошу тебя, хоть что-нибудь вспомни. Нельзя ничего в этой жизни исправить, но я спать не могу, хочу найти его и в ноги упасть, молить о прощении. Пожалуйста.
Взгляд повитухи не смягчился, она даже бровью не повела, оттолкнула Радомилу, поправила дырявый платок на плечах и сказала:
– Все, что с тобой произошло, ты полностью заслужила. Живую душу на произвол судьбы бросила, нельзя таким, как ты, матерями быть, кукушка ты, а не женщина.
Повитуха переступила порог и начала дверь закрывать. Ждан спускаться с крыльца стал, но вдруг старуха громко сказала:
– Тихомир квёлого звали. Так к нему второй обращался.
Ждан нахмурился, а Радомилу будто молнией ударило. Она схватилась за сердце, ноги подогнулись, муж едва успел подхватить ее.
– Что с тобой? Рада?
– Господь Всемогущий, – она и плакала, и смеялась одновременно, – Господи… Господи…
– Посмотри на меня. – Муж взял ее за подбородок и силой заставил повернуться. – Ты чего? Что на тебя нашло?
– Жив наш сын. – Она смахнула слезы, рассмеялась, зажала рот рукой, чтобы удачу не спугнуть.
– С чего ты взяла?
– Знали мы одного Тихомира, разве ты не помнишь? Глава прихода, болезненный человек. И церковь та недалеко от озера была!
– Церковь… – Ждан удивленно вскинул брови. – Быть не может! Та церковь, в которой нас Светозарный собирал? В которой мы Варну встретили?
Радомила закивала, обняла его за шею здоровой рукой, сердце от радости чуть не выскочило. Не могли люди набожные убить ребенка, наверняка забрали в приют!
– Так значит, – медленно сказал Ждан, – кто-то из тех детей – наш?
– Мы почти никого не видели, но нет у меня сомнений, что так и есть!
– Они ведь кто куда разъехались, где теперь искать их?
– Нужно найти Тихомира или кого-то из наставников. Женщина там была, Нина, помнишь? И тот, второй, имя из головы вылетело. Поедем в церковь прямо сейчас, узнаем, где они и…
– Не радуйся так, – мрачно перебил ее муж.
– Да что ты все о плохом!
– Если с ним что-то…
– Зато мы будем уверены. – Радомила выпрямилась, тряхнула волосами. – Не робей, Ждан, мы найдем его.
За прошедшие годы церковь изменилась – здание обветшало, но земля выглядела ухоженной. Много новых построек появилось, сараи, в отдалении стояло что-то похожее на хлев, а рядом терем большой, в окошках за пузырями бычьими пламя дрожало, значит, живет там кто-то.
Ждан спешился первым, лошадей под уздцы взял и повел вперед. А у Радомилы сердце не на месте – то колотится, то замирает, даже ладони вспотели. Так близко к сыну были, но сами не знали об этом. И ведь сердце материнское не признало дитя – от этих мыслей так больно стало, хоть кричи.
– Все еще хочешь узнать, кто он? – Ждан нервно крутил в пальцах поводья.
– Еще больше, чем прежде, – уверенно ответила она.
Из церкви вышел мужчина в рясе – полный, неповоротливый. Шел, путь себе масляной лампой освещал. Остановился у забора и крикнул:
– Вы кто такие? Это дом Божий, красть здесь нечего!
– Свои! – громко откликнулся Ждан. – Мрачный Взвод!
– Поздновато вы!
Священник открыл ворота, отошел в сторону, но глаз с них не сводил. Наверное, непросто приход содержать в такой глуши, дураков везде хватает, кто угодно вломиться может. А воином человек не выглядел.
– Разбудили поди? – Радомила подошла к нему и разглядела круглое моложавое лицо. – Извини.
– С вами всегда нужно быть готовым, – отмахнулся священник. – Меня Млад зовут, мы с вами вроде бы не встречались еще.
– Радомила, мой муж – Ждан. Мы ненадолго, не переживай.
– Вроде слышал имена ваши, да припомнить не могу. Ну, что вас привело?
Они медленно пошли в сторону церкви. Радомила осторожно спросила:
– Тут раньше другой человек служил, Тихомир, знаешь его?
– Конечно, он меня воспитывал, – кивнул Млад. – Помер он, давно уже.
– Как помер? – растерялась Радомила.
– Еще ведь старшие были, – вмешался Ждан. – Нину помнишь? И мужик еще один, вечно с ней рядом околачивался.
– Нина и Мстислав уехали охотиться, много лет не видел их, – ответил Млад. – Можете от нас ворона им отправить.
– Долго, – отмахнулась Радомила. – Не осталось, случайно, от Тихомира записей каких-то о приюте?
– Ну, кое-что осталось, конечно. – Священник задумался. – Все, что было, в книгоположницу унесли.
– Нам бы взглянуть. – Ждан передал поводья Младу. – Можно?
– Мы Взводу всегда помочь готовы. Вот, возьмите лампу, справа от алтаря проход к лестнице, она ведет наверх. Я пока лошадей ваших в конюшню отведу.
В церковь Радомила вошла с тяжелым сердцем. Ответа от Мстислава можно и не дождаться – он мог погибнуть, да и Нина тоже. Записи Тихомира – их последняя надежда.
– Если ничего не найдем, поищем охотников, – будто прочитав ее мысли, сказал Ждан. – До конца пойдем.
Радомила не удержалась, чмокнула мужа в колючую щеку и начала подниматься. Проход узкий, лестница крутая, с каждым шагом волнение усиливалось. Она пыталась убедить себя, что не расстроится, если узнает, что сын умер, но обмануть саму себя не получалось.
Маленькая книгоположница расположилась под крышей, потолок оказался таким низким, что Радомила макушкой его задевала. На грубо сколоченных полках стояли книжицы, такие же, как охотники с собой носят.
Ждан поднял одну из них, поднес к лампе и сказал:
– Да мы тут несколько дней просидим.
– А что делать? – Радомила скинула плащ, постелила его на пол и села. – Давай, дорогой, быстрее начнем – быстрее закончим.
Чего они только не нашли – переписки с воинами Святого Полка, какие-то личные заметки разных людей, переписанные страницы из Святой Книги, но ничего полезного.
К утру Радомила уснула, а когда проснулась, увидела на полу миску с едой. Разбудила Ждана, быстро перекусила и продолжила поиски.
Мало-помалу стопка книжиц уменьшалась, а вместе с ней таяли их надежды. Возможно, Тихомир не записывал ничего о сиротах, а они просто тратят время.
На исходе третьего дня в книгоположницу поднялся Млад, а за ним – тучная женщина в годах. Ждан помог ей пройти и предложил присесть на сложенные плащи.
– Я вдруг подумал, что она может вам помочь, – пояснил Млад. – Это Светлана, она начала служить при церкви давно, еще при Тихомире.
– Что ж ты раньше не сказал? – Радомила всплеснула руками.
– Вы не сказали мне, что ищете, откуда мне было знать? – смущенно пробормотал священник. – Пойду, а вы помогите ей спуститься потом.
– Из-за болезни ноги совсем плохие стали, – смущенно сказала Светлана. – Так что вы хотите узнать?
– Имена сирот. – Радомила села рядом с женщиной и взяла ее за руку. – Нам кажется, сюда наш сын попал.
– Думаете? – удивилась Светлана. – А как его звали?
– Так вышло, что мы не знаем, – вмешался Ждан. –
