не права, Сабрина! – возмутился Этерон. – Твои глаза цвета меда, яркие и прекрасные. А у него они значительно темнее и похожи на лошадиный навоз.
– Не знала, что император умеет так выражаться, – засмеялась я.
Шутка дракона разрядила обстановку, отогнав печальные мысли.
– О-о-о, ты еще многого обо мне не знаешь, – Этерон как-то по-мальчишески хитро улыбнулся.
– Например?
– Например, я прекрасно готовлю.
– Врешь, – я пихнула императора локтем, совсем позабыв о его статусе.
– Вру, – согласился Этерон, рассмеявшись. – Зато ты улыбнулась.
Вечер сменился ночью, а мы так и сидели в беседке, неспешно попивая из своих бокалов и болтая обо всем на свете. Иногда разговор прерывался поцелуями и тогда мое дыхание сбивалось, щеки краснели, а сердце колотилось, как сумасшедшее.
Но потом Этерон снова шутил, а я смеялась, потому что рядом с ним мне было как-то по-особенному легко.
Сейчас, когда все наши споры и ссоры остались позади, мне казалось, словно я знала Этерона всю свою жизнь. Словно мы были созданы друг для друга.
Когда стемнело окончательно, Этерон достал откуда-то стеганное одеяло и потянул меня прочь из беседки.
Мы переместились на небольшую лужайку с аккуратно постриженным газоном и улеглись рядом, глядя в темное небо.
Плечом я чувствовало теплый бок Этерона, а сам император показывал мне созвездия и говорил их названия.
Все это было так романтично, что в один момент я даже ущипнула себе, желая убедиться, что это не сон.
Но нет… все происходило по-настоящему, хотя и напоминало какую-то сказку.
Следующие две недели прошли так, словно боги решили смилостивиться надо мной и исполнить все мои мечты.
А может, и впрямь решили – иначе, как еще объяснить, что все стало не просто хорошо, а великолепно?
Аристократы теперь не смели сказать мне слова против. Я больше не боялась насмешек, потому что абсолютно каждый обитатель дворца натягивал вежливую улыбку при моем появлении. Особенно старалась Хлоя, наученная горьким опытом Истрикс и внявшая предупреждению Этерона.
И пускай я знала, что все эти улыбки ненастоящие, но главное, никто меня не трогал и не пытался задеть. А что там на самом деле думали эти напыщенные придворные мне было все равно.
С маменькой и Фло тоже все шло, как нельзя лучше.
После того случая матушка больше не пыталась впихнуть сестренку в высшее общество, позволив ей бегать по дворцу и наслаждаться детством с друзьями.
Да и сама родительница, прежде завороженная блеском дворцовой жизни, теперь поостыла. Она больше не поднимала тему нашей с Этероном женитьбы, и словно жила одним днем, с удовольствием пользуясь всеми благами сейчас, но не заглядывая далеко вперед.
И это меня полностью устраивало.
После того, как Этерон показал мне портрет отца, я почти сразу пожалела об этом и первые пару дней боялась увидеть его случайно. Но, заметив это волнение, император успокоил меня тем, что мой родственник живет далеко, а приглашать его во дворец никто не станет.
О, Этерон в целом был крайне внимателен ко мне.
Мы не обсуждали будущее и не говорили о наших чувствах, но мне этого и не требовалось. Скорее наоборот, мы оба словно понимали, что в итоге нам придется расстаться, и старались выжать из отведенного времени все возможное.
Каждый вечер мы ужинали вместе, и всегда Этерон придумывал что-то новое. Он уже понял, что мне не по нраву дворцовый пафос и жеманность, так что вывозил меня в город, или в сад, или в столичный парк.
Мы ходили в театр, однажды катались на лошадях, и мне было как-то по-особенному тепло и уютно рядом с императором.
Мы могли говорить обо всем, а могли просто молчать, держась за руки. Частенько Этерон шутил, в такие моменты прекращая быть суровым правителем империи и превращаясь в обычного мужчину, увлеченного девушкой.
И как же меня радовало, что эта девушка – я сама.
Да, я знала, что мне будет больно, когда все закончится. Но гнала эти мысли прочь, верная своему решению быть счастливой здесь и сейчас.
А как мы целовались… делать подобное на людях было непозволительно для правителя, но при каждом удобном случае Этерон находил укромный уголок, чтобы поцеловать меня. А когда этого не получалось, он лишь крепко сжимал мои пальцы.
Казалось, что за эти поцелуи и объятия я была готова продать душу самому Кэбаларе. Каждое касание императора, каждое его нежное поглаживание зажигали во мне незнакомый огонь. Он заставлял мое сердце биться чаще, щеки краснеть, а глаза – блестеть от счастья.
Да, ни один человек прежде не делал меня такой счастливой, как Этерон. И когда я видела на его лице открытую мальчишескую улыбку, то знала, что это взаимно.
Иногда мне даже казалось, что он решил взять меня в жены по-настоящему, но спрашивать об этом я не рисковала. Зачем рушить скоротечное счастье?
Впрочем, дальше поцелуев мы никогда не заходили. Обычно Этерон отстранялся первым, а иногда уходил сполоснуть лицо холодной водой, чтобы остыть.
Мы оба соблюдали четкую грань, не переступая ее.
Порой я начинала сожалеть об этом. Глупости конечно, но Этерон нравился мне так сильно, что хотелось унести его частичку с собой. Чтобы потом, когда мы будем далеко, хоть что-то напоминало мне об этом счастье.
Но я понимала, что это не лучшее решение, да и Этерон… иногда мне казалось, что он больше меня стремится сохранить последнюю преграду между нами. И что даже если бы я сама попросила его разделить со мной постель, то он бы отказался.
– Я так счастлива, – проговорила я в один из вечеров, зажмурившись от накативших чувств.
– Ты действительно словно сияешь изнутри в последнее время, – улыбнулась Белла, что в этот момент расчесывала мне волосы.
– Так заметно? – чуть смутившись, я похлопала себя по щекам.
– Ага, – кивнула подруга. – Из-за чего это?
– Скорее, из-за кого…
