которые подойдут, чтобы свести знакомство с угрюмым типом за прилавком. С места в карьер спросить, куда среди бела дня девался Ли Фаний Орл, явно не вариант. Не похитили же его, в конце концов.
Тогда как насчёт такого: притворюсь, что я от него по особо секретному поручению пришла. Возымеет ли это эффект?
Продавец посмотрел на меня с напускным равнодушием, будто заранее зная, что у него ничего не купят. Я постояла, помялась и в итоге решила капитулировать. Если задание, согласно моей легенде, особо секретное, то наверняка ведь потребуется пароль, какое-нибудь кодовое слово или шифр, а у меня его нет. Выдам себя — точно не смогу за драконом пошпионить.
Следовало где-нибудь притаиться и понаблюдать. Может, он выйдет с минуты на минуту. А может, к лавке новая клиентура подтянется — осведомлённая — и удастся выцепить из их разговора что-нибудь важное?
В качестве пункта наблюдения была избрана скамейка за пышным желтеющим кустом. Купив в киоске стаканчик цветочного чая, я заняла удобную позицию и принялась ждать. Кроны деревьев шумели на ветру, шуршал о всякой ерунде мой стратегический кустик, прыгали по тротуарам птички. Пожилой паре, которая заглянула в лавку Добрых Примет, досталось предсказание безоблачной старости. Молодожёны «вытянули» двойню — скорое пополнение в семействе. Неприкаянному студенту, завалившему три пересдачи подряд, попался иероглиф «удача», а одноглазому пирату с деревянной ногой — зачисление в театральную труппу.
Народ прибывал и разбредался, рассыпался, как морская волна. Краем глаза я следила за лавкой Камней Судьбы, где не происходило ровным счётом ничего подозрительного, и умирала от скуки.
Две тётушки неопределённого возраста в вычурных шляпках — фиалковой и белой — предстали перед лавочником, материализовавшись из пустоты. Я насторожилась и навострила уши.
Было шумно: отдыхающие галдели, носились и хохотали дети, чайки опять раскричались — что на них только нашло? И я бы ни звука из таинственной беседы не разобрала, если бы они — тётушки — сами того не захотели.
Так мне тогда показалось.
«Пароль — изящная каракатица, детка», — влился в мои уши медовый голос.
Я вздрогнула и уставилась из-за куста на мнимых покупательниц мнимых же драгоценностей. Одна из них — само олицетворение элегантности — глядела на меня из-под фиалковой шляпки, не отрываясь, и её челюсти были сомкнуты, хотя слова всё ещё звучали в моей голове.
«Скажешь пароль — обогни лавку слева, зайди в кабинку общественного туалета и надави на рычаг смыва. Сделаешь, как говорю, увидишь своего шефа, своего друга, свою любовь…»
«Да никакая он мне не любовь!» — мысленно огрызнулась я. Однако тётушка под шляпкой лишь понимающе усмехнулась и отвела взгляд.
Вскоре обе дамочки уединились в кабинке. Минут двадцать прошло, а они так и не вышли.
Что ж, мой черёд, твёрдо решила я. Настало время показать этому лавочнику, где зимуют каламараки.
— Изящная каракатица, детка, — нарочито низким голосом произнесла я, представ перед унылым типом.
— За «детку» в лоб получишь, — прорычал тот. Ну да, с «деткой» не задалось. Промахнулась малость, бывает. Но что касается собственно пароля, здесь у него претензий не имелось.
Судя по отрешённому взгляду, меня благословили на дальнейшие приключения, и я со знанием дела завернула к туалету. Внутри царила дивная стерильность, пахло освежителем воздуха, белело незапятнанное сидение унитаза, а на рычаге для смыва — могу поклясться — не было ни единого отпечатка пальца.
Туалет-телепорт какой-то, подумала я, нажимая на рычаг, после чего из соображений гигиены потянулась за одноразовой салфеткой в подвесном контейнере. Но до салфетки моя рука так и не добралась.
Потому что пол под ногами расступился, и я вдруг обнаружила, что меня несёт неведомо куда по крутой скользкой горке в полнейшей темноте. Псаки псито, да тут никакой фантастики, оказывается! Чистая инженерия.
Визжать в моём случае было бы ошибкой. Услышит кто-нибудь снизу мой визг — сразу смекнёт, что девица эта проделывает мёртвые петли в первый раз. Стало быть, посторонняя. А посторонним вход, конечно же, воспрещён.«Код красный, опасность, устранить». Уверена, так они все и рассуждают, кем бы они ни были.
Только сейчас я задумалась, что, возможно, совершаю самую большую глупость в своей жизни.
Вот что меня на финише ждёт? Штаб спецагентов? Размечталась. Почему бы не допустить, что там сидят сектанты-фанатики из религиозно-философского тайного общества? Или проходит пьяная оргия маньяков-любителей, которые на досуге занимаются расчленением свежедобытых трупов?
А может, мироздание настолько меня ненавидит, что ведёт прямиком в гнездо мафиозного клана?
Впрочем, тётушки в шляпках, если при анализе опираться на их поведение и внешний облик, едва ли принадлежали к какой-либо из упомянутых групп. Зря распереживалась, наверное. Да и не стал бы древний, умудрённый опытом дракон связываться с подобными неадекватами. Хотя кто его знает…
Моим размышлениям на тему испорченности драконов пришёл конец ровно тогда, когда с очередного витка горки меня вынесло на какой-то ковёр, на ощупь шелковистый, с густым длинным ворсом.
Разглядеть что-либо по-прежнему представляло собой сложность. Об освещении на дне не позаботились, и новоприбывшим предлагалось ориентироваться не иначе как при помощи эхолокации.
Без серк-ри и функции фонарика, которая в него встроена, я могла запросто заблудиться в этом замкнутом пространстве. Но мы народ бывалый, терялись уже, притом не раз и в местах похуже. Вспомнить ту же Угловую улицу, к примеру. Так что паниковать я не спешила.
Ледяное дыхание паники обдало мой затылок, когда кто-то в этой кромешной тьме внезапно повалил меня на спину — да на мягкий ворс.
— Нойта Сарс! — зашипели на меня, со всей силы вдавив мои плечи в ковровое покрытие. — Ты что здесь забыла?
— Встречный вопрос, — парировала я, постепенно освобождаясь от тисков страха. Ибо нокаутировал меня не кто иной, как Мастер Хаги Тко, насквозь лживый дракон под личиной доблестного сыщика Ли Фания Орла. — Что здесь забыл ты? И где это вообще — «здесь»?
Он поднялся и вздёрнул меня за шиворот, как нашкодившего котёнка. От него ощутимыми волнами исходили гнев и замешательство, и взгляд его наверняка пылал недобрым драконьим огнём. Но я принципиально с ним взглядом не встречалась, а то ведь пропаду, как пить дать.
Некоторое время мне приходилось довольствоваться услугами лишь трёх органов чувств: осязанием, обонянием и слухом. Сердце — «Бам, бам, бам!» — грохотало в груди почище барабанов. Пульс зашкаливал, в ушах стоял звон. Чересчур уж громкое дыхание партнёра по спаррингу не оставляло чувствам выбора: на первых порах лидировал слух.
Но вскоре на передовые позиции вырвалось обоняние: вот что это за потрясающие можжевеловые ноты в парфюме сыщика?
