С утра мятежники перешли в наступление[1] и теперь у медиков царил упорядоченный хаос. В коридорах раненые пока что не лежали, но палаты были близки к стопроцентной заполненности. Франкистская артиллерия била по городу, но снаряды рвались в нескольких кварталах отсюда. Мирных жителей в городе почти не осталось, учитывая массовые жертвы от недавних бомбардировок «Легинона „Кондор“» и итальянцев.
Мне в очередной раз на этой войне повезло: выяснилось, что правая рука у меня не сломана, а имеет место быть вывих, правда, приходящийся на старую трещину в локтевом суставе. Руку мне быстро «оформили» в лубки и повесили на косынке. Что же до ссадины на лбу — как шутят медики, «были бы мозги — было бы сотрясение», а так — просто промыли перекисью водорода и пришпандорили на место кусок кожи, чтобы не пугать впечатлительных сеньор светящейся наружу черепной костью. И отпустили с богом (в которого республиканцы вроде бы не верят). А вот Хуана Мачадо и Пако Торреса всё-таки госпитализировали «на несколько дней».
Пришлось покидать госпиталь в одиночестве. А так, как подвёзший нас до города грузовик давно укатил дальше, за боеприпасами — бомбами и пулемётными патронами — пришлось «голосовать за Автодор». Куда там! Автомобилей на улицах почти не встречалось, а редкие исключения проносились мимо меня даже не притормаживая. Вот и пришлось мне передвигаться по улице в северном направлении «на одиннадцатом номере», периодически застывая с поднятой рукой в тщетной надежде, что вот этот очередной водитель «подкинет» хотя бы до городской окраины. Увы…
Внезапно проехавшая было мимо легковушка остановилась и сдала назад. Распахнулась передняя пассажирская дверца:
— Солдат! Куда идёшь, где твоя винтовка?
Из машины выглядывал республиканский командир в фуражке и похожей на мою кожанке, года на три-четыре младше меня сегодняшнего.
— Альферес Денисио Русо, камарадо, авиация! Винтовка мне не полагается — она в кабину истребителя не влезает! Возвращаюсь в свою эскадрилью на аэродром Альфес!
— Альферес — это тот, который на севере от города?
— На северо-западе, где шоссе на Уэску.
— Документы покажи.
— Пожалуйста. Но и ваши документы пожалуйста. А то ведь Пятая колонна не отдыхает!
Взаимно предъявили документы. Оказалось, что передо мной — команданте Педро Матео Мерино, девятьсот двенадцатого года рождения, командир сто первой бригады.
— Вот что, альферес: до твоего аэродрома далеко, но, если хочешь, могу довезти тебя до деревни Альпикада, а там ты уже пешком.
— Спасибо, камарадо команданте!
Я примостился на заднем кожаном диване автомобиля и мы двинулись дальше. Минуты через две Матео, поглядывавший на меня в зеркальце заднего вида, вдруг обернулся:
— А ведь я про тебя знаю, Русо! Видел фотографию в газете. Ты же американец из России, пилот истребителя!
— Вернее сказать — я русский из Америки. Могу и на бомбардировщике летать, и на разведчике. В тридцать шестом году начинал воевать в эскадроне «Янки».
— А почему сейчас не летаешь?
Я показал на подвешенную на косынке руку:
— Да вот, позавчера встретили в небе пилотов Муссолини. Разогнали их, конечно, но и мне пришлось на вынужденную посадку приземляться. Руку вывихнул, а «чато» сейчас ремонтируют.
Мы выехали с городской окраины и уже минут десять двигались по направлению к ближней деревне — той самой Альпикаде, лежащей в пяти километрах от Лериды, — когда навстречу попался перегородивший дорогу грузовик. Видимо, он попал под артиллерийский обстрел, поскольку стоял, перекособочившись, левое переднее его колесо было буквально оторвано а в посечённой осколками кабине виднелись неподвижные тела. Шофёр привалился на рулевое колесо, сопровождающий его военный сидел, откинувшись назад, сползя немного в сторону. На автомобильном тенте чётко выделялся красный крест на белом квадрате.
Пришлось притормозить. Наш водитель, Матео и я выбрались из легковушки. Заглянув в кузов грузовика, команданте Пабло крепко ругнулся по-испански. За проведённые в Испании месяцы я неплохо, хотя и с сильным акцентом, научился говорить на языке Дон Кихота, но конкретно этих выражений как-то не слыхал, хотя общий смысл понял.
— Там раненые! Эй, парни, помогайте!
Он откинул задний борт грузовика и одним прыжком оказался внутри. Я со своей травмированной рукой внутри не полез: вместе с нашим шофёром, имени которого я так и не узнал, мы принялись принимать из кузова раненых бойцов, усаживая и укладывая их на землю тут же. В общей сложности набралось восемь человек и ещё четверо погибли при артобстреле.
— Парни! Ждать некогда. — Педро Матео Мерино говорил решительно и сердито. — Ты, Хорхе, разворачивай машину, повезёшь раненых в госпиталь! А мы с тобой, пилот, — в Альпикаде! Побудешь покуда у меня за адъютанта!
— Команданте! В машину столько не влезет! Там у меня всего пять мест! Раз я за рулём — значит, четыре!
— Надо разместить, Хорхе! Ты же юсувец и не бросишь своих боевых товарищей! Делай что хочешь, хоть в багажник сажай — но вези!
Действительно, двоих раненых средней тяжести разместили в багажнике, пятерых как-то запихали в салон а относительно целый пристроился на подножке, опираясь на переднее крыло — спасибо автомобильным конструкторам и моде на широкие крылья. Пришлось даже подталкивать легковушку: сама с таким перегрузом она никак не могла стронуться и буксовала на месте, воя мотором, как самолёт на взлёте.
А потом мы с команданте потопали в Альпикаду…
В Альпикаде шёл бой. Что? Сесть на попутку и покатить на аэродром? Уже смешно. Нет, покатить-то можно — в теории. Но где те попутки? Да и большая часть деревни — уже в руках мятежников и прокатиться по единственной улице, которая, собственно, является частью шоссе на Уэску — это такая форма суицида.
Так что пришлось воевать в качестве простого пехотинца. Не то, чтобы это было мне в новинку — но «Астра-903», конечно, достаточно удобна и патронов целых два магазина, сорок штук — но у мятежников в руках винтовки конструкции «Маузер» и бьют эти винтовки, несмотря на меньший калибр[2], гораздо дальше и прицельнее. А потому падать-ползать пришлось изрядно. До самого вечера бегал я с распоряжениями от одной роты к другой: адъютанта, как и волка, ноги кормят.
