Глава 29
Встреча
Ответом мне стало молчание. Когда глаза привыкли к темноте, я увидела, насколько крошечной была камера, примерно шесть на восемь футов; из мебели – только прибитый к стене топчан из неструганых досок, поверх которого валялось скомканное ветхое одеяло. Эссекс распластался на полу. При моем появлении он не шелохнулся и не издал ни звука. Руки узника были скованы цепью. В воздухе висел тошнотворный запах крови и гниющей плоти.
– Эссекс! – Я опустилась на колени и осторожно провела ладонью по всклокоченным волосам у него на макушке.
– Это действительно ты? – Он приподнял голову, всматриваясь в мое лицо.
Наши взгляды встретились, и все в душе у меня встрепенулось. Наклонившись, я бережно обняла его за плечи. Жаркая волна пробежала по телу: я уже забыла, как приятно находиться рядом с любимым и прикасаться к нему.
– Да, это я.
Он попытался сесть на дощатом полу, но израненная спина и скованные руки мешали двигаться. Я поддержала его. Кожа у Эссекса была горячей и влажной от пота. Если в ближайшее время не обработать раны, начнется лихорадка. Как только любимому удалось сесть, он схватил меня за руки и прижался к ним губами. Сердце в груди екнуло и перестало биться.
– Нам лучше поторопиться, – прошептала я, с трудом переводя дух.
Я помогла ему подняться и сделать пару шагов до топчана. Когда Эссекса приволокли в камеру, охранники набросили на израненную спину узника кусок мешковины. Ткань пропиталась кровью и прилипла к ранам. Я дала ему глотнуть воды из фляги, предварительно влив туда несколько капель из коричневого пузырька. Эссекс с жадностью припал к горлышку. Мне пришлось отнять флягу, иначе он осушил бы ее до дна. Через пару минут снадобье подействовало: Эссекс расслабился и лег на топчан, а я достала из кармана ножницы и взялась за дело. Стараясь не касаться поврежденной кожи, я срезала мешковину. Эссекс болезненно вздрагивал, а я шептала ласковые слова, утешая его как ребенка, и повторяла, как мне жаль, что все это случилось с нами.
Начав говорить о своих сожалениях, я мысленно вернулась в прошлое, на плантацию Белл. Ведь это я придумала план побега и помогла осуществить его. Возможно, нам следовало подождать. Если бы Эссекс не сбежал, возможно, хозяйка не продала бы меня. И, как знать, вдруг в восемнадцать лет я действительно получила бы бумаги об освобождении и жила бы сейчас в Массачусетсе. Эссекс сумел бы осуществить задуманное – накопить достаточную сумму и выкупить самого себя у мастера Джейкоба. А я смогла бы уговорить миссис Дельфину отдать чернокожего младенца женщине на плантации, и мастер Джейкоб ничего не узнал бы. А теперь – что с нами стало теперь? Эссекс – беглый раб, чуть ли не главный злодей в штате Виргиния, а я живу с самим дьяволом и ради четырех наших дочерей вынуждена терпеть издевательства. И все это результат моих неверных решений. Только я во всем виновата.
– Ты ни в чем не виновата, – словно подслушав мои мысли, пробормотал Эссекс заплетающимся языком.
Я сосредоточилась на деле. Никогда прежде мне не приходилось видеть таких глубоких рваных ран. Я терпеливо очищала и промывала их одну за другой. Затем дала немного просохнуть и нанесла мазь. Эссекс стойко перенес неприятную процедуру. Покончив с обработкой ран, я вытащила из кармана припасенный узелок с едой. А потом сидела рядом и смотрела, как Эссекс жует хлеб с ветчиной.
– Он хорошо с тобой обращается? – спросил меня возлюбленный.
Я отвела глаза. В воздухе повисла напряженная тишина.
Эссекс доел последний кусок и облизал пальцы.
– Ты счастлива?
– С тех пор, как я покинула плантацию, мне не приходилось размышлять о счастье. – Мой голос звенел от сдерживаемых слез. – Речь шла о выживании.
– Я не это имел в виду…
– Ты не представляешь, чего мне стоило выжить здесь. Да, в отличие от твоих ран, мои не видны снаружи, но, поверь, они не менее глубоки. – Я прикусила губу, твердо решив не позволить чувствам взять верх, и уставилась в крохотное чердачное оконце, расположенное под самым потолком.
– Я по нескольку раз обошел все школы для девочек, какие только нашлись в Массачусетсе, – сказал Эссекс. – Высматривал тебя на улицах Бостона.
– Миссис продала меня. А еще через несколько месяцев я узнала, что мастер Джейкоб умер.
– А Рут?
Я рассказала ему о смерти мамы и о том, как работорговцы схватили меня прямо в день похорон.
Эссекс нахмурился.
– Я бы многое отдал за то, чтобы в тот день оказаться рядом и защитить тебя.
Его слова повисли в воздухе. Мы оба прекрасно знали: если белые люди решат поступить с рабом так, как считают нужным, для нас нет ни спасения, ни защиты.
– Фиби, все эти годы я думал о тебе каждый божий день.
Я поймала себя на том, что быстро шевелю пальцами, будто набираю петли на вязальных спицах, – движение помогало справиться бушевавшим в душе смятением.
– У тебя есть сын, – внезапно выпалила я.
Цепь на запястьях Эссекса звякнула, когда он резко повернулся ко мне всем телом.
– Погоди, я не ослышался? Ты сказала – сын?
– Да. Монро Генри Браун. Мальчику шесть лет, и он очень похож на тебя.
– Наш сын?
Я заглянула в глаза Эссексу и коснулась ладонью его щеки.
– Да, для этого достаточно одного раза.
Возлюбленный потянулся ко мне скованными руками.
– Послушай, Фиби, ты должна передать письмо одному моему другу. Он сумеет переправить нас на Север, нас троих! Обещаю, он все устроит.
– Отдыхай и набирайся сил. Думаю, они тебе еще понадобятся. – Я вытащила из кармана брошюрку с церковными песнопениями, которую когда-то дал мне пастор Райленд, и вложила ее в руку Эссекса. – Смотри, чтобы охранники не заметили. Я приду опять, как только удастся выбраться из дома.
* * *
На следующий вечер я вновь подмешала снотворное в выпивку Тюремщику. Как только он захрапел, я сбежала вниз и с теми же предосторожностями, что и накануне, отправилась навестить Эссекса. На этот раз я прихватила с собой кусок жареной курицы, печеную фасоль, немного бисквитов, воду и средство для снятия боли, приготовленное по маминому рецепту. Пробираясь через двор, я твердо решила, что только накормлю Эссекса и обработаю ему раны, но когда он стал умолять побыть с ним подольше, не смогла устоять. Каждая минута, проведенная рядом с любимым, казалась верхом блаженства. И каждое наше свидание могло оказаться последним.
Когда Эссекс расправился с курицей, я достала носовой платок и вытерла ему рот.
– Спасибо.
