опуская их в карманы серого плаща-мантии.
Тот ларец-сундук, за которым я был спрятан, находился почти около железной потайной двери, теперь полуоткрытой.
Страшный призрак стоял ко мне спиной.
Вид несметных монастырских сокровищ, видимо, совсем его опьянил.
Он испускал подавленные возгласы восторга, в которых слышалась какая-то болезненная, лютая алчность.
Он бормотал отдельные несвязные фразы вперемежку с тихим смехом.
— Накопили... Все возьму... Сатана похитил... Через злато бо идет погибель.
Он так увлекся своей страшной работой, что не обратил даже внимания на то, как с резким звоном упали два золотых кубка на каменные плиты ризницы.
Очевидно, этот звон его не устрашил.
Ведь он один, совсем один — в этот поздний ночной час — в хранилище сокровищ! Кто увидит, кто услышит его?
Вдруг я почувствовал чье-то легкое прикосновение к моему плечу.
Я вздрогнул, обернулся.
Перед собой я разглядел полусогбенную фигуру моего друга.
Он стоял, прикрываясь массой развешанных церковных одеяний, близ меня.
Не произнося ни слова, не шевеля губами, он быстрым движением руки указал мне на полуоткрытую потайную дверь.
Этот жест означал приглашение немедленно следовать туда.
Действительно, я увидел, как Путилин опустился на пол и на животе быстро-быстро пополз к двери.
Миг — и он скрылся в зияющей темной пасти за дверью.
Раздумывать было некогда. Я распластался на полу и через несколько секунд, употребляя все усилия, чтобы не задеть чего-нибудь, скрылся за дверью.
В подземелье. Серафимоподобный в мантии призрака
Удушливый запах подземелья, полный сырости и затхлости, ударил мне в лицо.
Не было видно ни зги.
Я почувствовал прикосновение руки Путилина и услышал его тихий шепот:
— Сворачивай налево... Держись за мою руку, а то рискуешь разбить голову о стены.
Мы действительно свернули налево и проползли еще несколько шагов.
Блеснула узкая полоска света.
Я увидел теперь Путилина. Он стоял передо мной, держа в руке свой потайной фонарь.
— Ради Бога, Иван Дмитриевич, где мы?
— В потайном.подземном ходе, соединяющем здание общежития монахов с хранилищем монастырских сокровищ...
— Но кто этот страшный призрак?..
— Ты это скоро узнаешь.
— Но почему же ты оставил его там, в ризнице, где он похищает драгоценности?
— Так ведь он с ними пойдет мимо нас. Мы еще сумеем отобрать у него все, что надо.
— А как же бедняга архимандрит? Ведь он теперь там один, лицом к лицу со страшным призраком в сером?
— Будь покоен: отец Валентин спрятан так хорошо, что они не увидят лица друг друга. Помешать, спугнуть призрака почтенному настоятелю не придется, потому что у него со страху, наверное, прилип язык к гортани. Однако мне некогда... Мы не должны терять времени. Идем, но скользи как тень. Под сводами шаги отдаются и разносятся гулко.
Чувство страха, овладевшее мною в хранилище сокровищ при внезапном появлении страшного призрака, начинало несколько проходить.
С живейшим любопытством осматривался я по сторонам.
Узкий, аршина в два, коридор тянулся не прямо, а все время делая изгибы, переходы. Пройдешь шагов двадцать прямо, смотришь, поворот направо, оттуда — налево, потом — опять прямо.
Великий сыщик шел с замечательной уверенностью, словно эти катакомбы были ему давно и отлично известны.
Правда, я заметил, что он не спускает пристального взора со стен подземного хода.
Низкий сводчатый потолок придавливал, словно могильной плитой.
На некоторых стенах я замечал кресты старинного изображения; в двух переходах мне бросились в глаза железные решетки, вделанные в стену.
Я не удержался, чтобы не задать вопроса моему другу:
— Как ты думаешь, не были ли тут замурованы люди?
— Дорогой доктор, твоя фантазия разыгрывается на романтический лад. Ведь это — русский монастырь, а не католический, где для вящей славы Бога царили ужасы святой инквизиции. У нас, правда, существует знаменитый монастырь, Суздальская крепость, где много тайн и ужасов погребено.
Еще несколько переходов — и мы очутились перед небольшой железной дверью.
— Осторожнее! — вдруг схватил меня за руку и потянул к себе Путилин. — Ты непростительно рассеян. Смотри, что у тебя под ногами.
Я с удивлением увидел в каменном полу, у самой двери, темную и, как мне показалось, глубокую яму. Две плиты лежали близ нее, точно крышки люка.
— Что это такое? — обернулся я к Путилину.
Он усмехнулся.
— Это потайной ход... в потайном ходе. Понимаешь?
— Ровно ничего.
— С чем тебя и поздравляю.
Он быстро нагнулся, схватил плиты и закрыл ими зияющее углубление-яму.
Затем он что-то начертил на плитах и сейчас же обратился ко мне:
— Тише... Я слышу шаги... Скорее сюда!
Схватив меня за руку, он увлек меня за выступ левого перехода.
— Теперь — ни звука!.. Затаи дыхание!.. — еле слышно слетело с его губ.
Прошло несколько секунд.
Красное пламя заиграло на стенах подземного коридора, и вскоре показалась высокая фигура серого призрака.
Он шел, держа в руке толстую свечу, которая и бросала на стены, потолок, на пол багрово-желтый отблеск.
Лица призрака я не мог рассмотреть: оно, за исключением глаз, было закрыто капюшоном от плаща.
Призрак все ближе и ближе подходил к железной двери, перед которой была яма, прикрытая теперь плитами.
Вдруг страшный крик, полный смертельного ужаса, огласил подземный коридор и глухо прокатился под сводами.
Призрак зашатался и весь задрожал, словно увидел перед собою нечто чудовищно страшное.
— Закрыто! Закрыто! Господи... кто положил эти плиты?! — каким-то захлебывающимся голосом дико-жалобно прокричал он.
Свеча, которую он держал в руке, задрожала и упала, потухнув, на каменный пол.
Могильная тьма воцарилась в коридоре.
И почти сейчас же эту тьму прорезал еще более отчаянно-испуганный вопль:
— Крест! Огненный крест!..
Теперь мною снова овладел холодный ужас. Эти вопли были настолько дики, страшны, что я весь похолодел. Я выглянул из нашего прикрытия и увидел на плитах пола два светящихся креста.
Мимо нас, почти задев меня, пронесся призрак. Путилин выхватил фонарь и без всяких предосторожностей бросился вслед за призраком.
Еще переход, еще несколько шагов, и вслед за призраком мы ворвались в заповедное хранилище монастырских сокровищ.
— Отец Валентин, выходите! — загремел Путилин. Одним прыжком он очутился около призрака, в ужасе простершего руки вперед, и направил на него яркий свет фонаря.
— Ну, серафимоподобный Серафим, предстаньте теперь перед нами в своем естественном виде, а не в этой дурацкой мантии! — насмешливо обратился к нему Иван Дмитриевич. — Довольно маскарада в святых стенах почтенной обители.
Резким движением Путилин сдернул
