ещё быть.
— Тебя нет в офисе, а ты не говорил что собираешься на какие-то там встречи. — ревнивые нотки всё больше скользят в каждом слове мой женщины.
— Я в офисе Лисичка, клянусь — посмеиваюсь, но стараюсь держаться уверенно, чтобы не вызвать очередной армагеддон.
— Нет, Волчок, это я в твоем офисе, а тебя нет. — её «Волчок» слегка режет ухо, но я молчу. Вспоминаю, что отпустил Наталью на полчаса раньше на обед, сам ушёл к Никите.
— Я в четырёх кабинетах от тебя, моя ревнивая женщина. Пол минуты. — слышу недовольное сопение и кладу трубку. — извиняйте, я пошел, не могу заставлять бедующую мать моего наследника ждать.
Улыбаюсь, попавшимся мне по путь сотрудникам, предвкушая, как сейчас вопьюсь в любимый ротик, прижму к себе маленькую ревнивицу. Дверь в мою приёмную распахивается, едва касаюсь ручки. Взъерошенная Наталья, врезается в меня, неразборчиво бормоча.
— Дмитрий Алексеевич, там Алиса Витальевна…
— Я знаю, Наталья, всё в порядке. — дверь в кабинет открыта, Алиса стоит как куколка, не шевелясь, в глаза большие и испуганные, настораживаюсь.
— Димочка, я к девочкам хотела зайти ещё, я мимо проезжала, проходила. И с конвертом на выписку мы так и не определились, там вроде погода тёплая стоит. Ты главное голубой не бери, мне не нравятся такие, я думала на счет бежевого, с синими акцентами. Если сам не справишься, попроси моих девчонок, они помогут.
— Маленькая, мы всё успеем. — делаю к ней пару шагов, хочу обнять.
— Нет, Димочка, — останавливает меня рукой и смотрит себе под ноги. — не успели.
Только сейчас замечаю, большое мокрое пятно на ковре и мокрые штанины её комбинезона. Это что, уже да. Она рожает. Это воды так отходят, я читал, мы смотрели, готовились. Точнее Лиса готовила меня, после моего громкого заявления рожать вместе.
— Алиска, привет, как ты колобок. — радостно приветствует её Ромка.
— Мой крестник, ещё не просится наружу, — вторит ему Ник. — А то нам скучно, играть не с кем.
Оба замирают возле меня. Смотря под ноги, Лисе, которая сейчас не пойми то ли бледная, то ли раскрасневшаяся.
— Мать вашу, — шепчет Никита. — Я такое уже видел.
— Димочка, у меня с собой ничего нет, ни документов, ничего. Я сумку сегодня только собрала.
— Вот видишь, какая ты молодец, как знала, сумку собрала. — говорю спокойна по крайней мере стараюсь. — Поехали, да. В клинику. Я позвоню им по дороге, они нас будут ждать.
— Нет, — твёрдое Лисичкино нет, вводит меня в ступор. Мне в пору кричать, помогите мы рожаем, а она нет. — схваток нет, почти, мы сначала заедем домой, заберём всё необходимое и тогда в клинику.
— Маленькая, может мы попросил Евгению, она привезёт, с водителем. Хочешь Ромку отправим, да Ром. — толкаю в бок друга.
— Да, я это, могу, я, если нужно, одна нога там другая у вас, в клинике. Я и Женю привезу, если надо. — Роман Юрьевич на всё соглашается, но по глазам видно как он ошарашен и как ему не хочется.
— Нет, мы сами. — протестует Лиса. — Они ничего не найдут или возьмут, что-нибудь не то. Мы едим домой. Сейчас же.
Глава 26
Воинственная Лисичка, пингвиньей походкой шагает к лифту, я потерянно плетусь за ней. Господи, женщина, я на всё согласен, только давай поскорей в клинику. Подняться в квартиру мне одному не позволяет, а у двери, уже поскуливает. Отыскав необходимые вещи, ели ковыляем обратно. Алиса всё чаще останавливается, и, сжав мою руку протяжно стонет. Из головы вылетели всё знания, которые изучал перед родами, осталось только глубоко и медленно дышать. Что я ей повторяю раз за разом, изрядно раздражая.
Медперсонал встречает нас на пороге, и провожает до палаты. Лисе помогают переодеться, я переодеваюсь сам. Она стонет и корчится чаще и сильней, и мне вдруг невыносимо не хочется идти с ней рожать. Её осматривает врач.
— Раскрытие девять сантиметров, что ты вы припозднились Алиса Витальевна.
— Скажите, — перебиваю доктора. — а ничего нельзя сделать, чтобы она так не мучилась.
— Поздно папочка, — отвечает седовласая женщина, — в течение часа родим.
— Дима, тебе плохо, да. — спрашивает в перерыве между схватками моя девочка. Маленькая, я у тебя идиот, это я должен тебя поддерживать, пока ты так сильно мучаешься, а не ты меня.
— Нет, моя рыжая Лисичка, я за тебя переживаю. — подхожу к изголовью и целую её вспотевший лоб. Вру, боясь показаться трусом.
— Мне надо встать. — отстраняется, придерживаю её, разворачиваю к себе спиной, помогая опереться об кровать.
Дышу вместе с ней, вспоминаю, как в одном из просмотренных нами видео говорили, при сильных сватках, хорошо помогает растирание поясницы. Сейчас я как никогда нужен ей, нужен им. Собираю всю выдержку, всю уверенность, все резервные силы. Мне нельзя быть слабым, но рядом с ней я становлюсь таковым, она моя слабость, моя ахиллесова пята. Как мог, когда-то подшучивать над Никитой, и сам стать таким же зависимым. Ромка придурок, последний остался, но ничего и мы поглумимся над ним в своё время.
Я ведь хотел сделать ей предложение, подарить это несчастное кольцо, на майских праздниках. Мы бы выбрали погожий летний денёк и поженились. Мне сорок, я в своем выборе уверен, как никогда и ни в чём не был.
Тасую мысли в своей голове, под жалобные всхлипы Лисёнка.
— Как вы тут, Алиса Витальевна. — оглушает нас докторица.
— Хорошо, каа. жеет…са. — моя маленькая женщина, морщиться, не естественно выгибает спину, скукожившись.
— Потуги. Ложимся, ложимся. — командует врач. — Папочка к голове, держим за ручку, помогаем правильно дышать. Учились же. — быстро и утвердительно киваю. Ага, учился, вспомнить бы ещё.
— Давай Алисонька, девочка. Выталкивай его, помогай сыночки выйти на свет божий. Тужься, девонька, тужься.
Алиса сильней напрягается, собранная и внимательная в такой ситуации, слушает команды врача и мои хилые попытки помочь правильно дышать. Её лицо искаженно муками, всё в испаринах, в глазах виднеются крапинки ляпнутых капилляров. Ей больно, ей невыносимо больно, а я ничего не могу поделать с этим.
Врач произнести слова «последний рывочек», и палату оглушает первый крик нашего сын. Резко поворачиваю голову, бросая взгляд на сморщенный комочек на руках у доктора. Мой сын, наш, оповещает своим криком о рождении. В глазах неестественная муть, часто моргаю, пытаясь разглядеть получше, своего ребёнка. Дышу ртом, и облизываю пересохшие губы с привкусом соли.
— Спасибо, маленькая, спасибо за сына.
А через каких-то сорок минут, держу на руках запеленатого младенца, он смотрит на меня затуманенным взглядом, на маленьком носике виднеются белые крапинки, а губки причмокивают, ищу мамину
