часто читал Незнайку. Это была моя любимая книга. Он часто называл меня Пачкулини Пестрини стоило мне измазаться на улице, — это воспоминание вызывает у меня улыбку.
— Разве там был такой герой?
— Пачкуля Пестренький, друг Незнайки так назвал себя в Солнечном городе. Но больше всех мне нравилась Кнопочка, она была доброй и умной и с характером. А на картинке художник ее изобразил очень хорошенькой. Когда я тебя увидел, такую маленькую и красивую, то сразу назвал Кнопочкой. Своей Кнопочкой, — я поцеловал ее в макушку.
Люба
Я все ещё не могу поверить, что увидев меня, моё тело… Он не отвернулся, мало того, сказал, что это красиво. Когда он пальцем обрисовал одно из моих пятен, моя кожа покрывается мурашками. Эти ощущения были для меня совершенно новыми. Илья заботливо натянул на меня свою футболку, боясь, что я замерзла. И снова прижал к своей груди. Я чувствовала его возбуждение и это тоже не укладывалось в моей голове. Я искренне считала, что меня хотеть невозможно. Его забота затрагивает мою душу, отогревая ее. И я, не сдержав слёз, всхлипываю.
— Эй, Кнопочка, ты чего?
— Почему Кнопочка? — вытирая слёзы, спрашиваю я.
Илья рассказывает, и я чувствую, что он улыбается. В его объятиях так хорошо и тепло. Я немного меняю положение, поворачиваюсь боком, прижимаюсь ухом к его груди и слушаю, как стучит его сердце. Сердце, в котором нашлось место для меня. Я кладу руку на его грудь и слегка поглаживаю. Его мышцы напрягаются под моими пальцами.
— Тебе неприятно? — я отдергиваю руку.
— Нет, — ухмыляется он. — Мне приятно, даже очень, — я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку и возвращаю свою руку.
— Спасибо, — снова говорю очень тихо, но Илья все равно услышал.
— За что? — и я решаюсь на откровение.
— Я не родилась такой, пятна появились только в восьмом классе. И… В школе меня стали дразнить, называть "пятнистой" и это было самое… Приличное, что ли… Я закрылась тогда ото всех, это был мой способ выжить, — на этих словах чувствую, как крепче прижимает к себе меня Илья. — Тогда-то я и ушла в сеть, там общаться легче. А тело стала прятать. Я не верила, что кому-то могла… Понравиться такой…
— Моя маленькая, глупая Кнопочка, — он стал слегка покачивать меня, прижимая к себе. — Ты прекрасна. Для меня ты самая красивая. Знаешь, как говорят на востоке. Красота женщины в глазах влюбленного мужчины. А я люблю тебя.
— Не могу поверить, что это правда, — зажмуриваюсь, прижимаясь щекой к его теплой груди. — И что, ты не исчезнешь?
— Не дождешься, — усмехается, — Будь моя воля, ты была бы моей ещё осенью, а то и раньше. Сейчас я уже не отпущу.
— И не отпускай.
— И не отпущу, — он приподнял мою голову за подбородок и поцеловал. Нежно-нежно.
Когда поцелуй прервался, я снова была прижата к твердой груди. Нам не хотелось разрушать момент. Мы сидели на пирсе разговаривали, и любовались, как солнце играет бликами на воде, потихоньку спускалось к кромкам деревьев, оно вот-вот спрячется за лесом. С озера подул лёгкий ветерок, но покидать пирс мы и не думали. Я не знаю, в какой момент мои веки стали закрываться, видимо, стресс сегодняшнего дня сказался, и теперь, когда адреналин схлынул, накатила усталость и я погрузилась в сон.
59
Илья
Наверное, я мог бы просидеть так целую вечность, но в какой-то момент я понял, что Люба заснула. Ее голова лежала на моей груди, она так доверчиво ко мне прижималась. Я был счастлив. Сидел и улыбался как идиот. Стало темнеть, и я, подхватив свою кнопку на руки, пошёл в сторону дома. Вещи оставил, никуда не денутся.
Толкнул калитку и вошёл во двор. Сразу направился в дом, нужно было уложить Любашу. Она, кстати, даже не проснулась, только удобней устроилась и дальше засопела. Улыбнулся.
На крыльце сидел Стас, он пил пиво и смотрел куда-то вдаль. Услышав мое приближение, повернул голову в мою сторону.
— Что случилось?
— Уснула, — очень тихо, чтобы не нарушить сон Кнопки ответил я. — Все хорошо. Дверь открой.
Стас поднимается и придерживает двери. Прохожу прихожую и попадаю в большую комнату, там сидит Ника тоже с банкой пива. Когда мы заходим, она бросает в нас недобрый взгляд.
— Куда?
Она показывает пальцем в одну из дверей. Стас, быстро сориентировавшись, открывает ее, а затем, войдя в комнату, снимает с кровати покрывало и одергивает одеяло. Опускаю Кнопочку на постель, уже собирался укрыть ее одеялом, но увидев, что майка мокрая от белья, которое до конца так и не высохло, решил, что нужно ее переодеть или хотя бы раздеть. Сначала хотел позвать Нику, чтобы помогла, но потом передумал. Хочу сам. Стас вышел и прикрыл за собой дверь, а я собрался с духом и очень осторожно стал снимать свою футболку.
— Господи, дай мне сил, — пробормотал я, оголяя девичье тело.
Видимо, пережитый стресс давал о себе знать, потому что Люба спала крепко и на мои манипуляции почти не реагировала. Когда пришла очередь влажного топа, она что-то забормотала, но так и не проснулась. Я же действовал как сапёр, очень медленно и аккуратно. Избавившись от топа, я отстранился, любуясь открывшимся видом. Ткань боксеров тут же натянулась и даже намокла от выделяемой смазки. Несколько раз сжал и разжал кулаки, готовясь избавить Любу от последнего кусочка ткани. Очень осторожно зацепил резинку трусиков и потянул вниз. Сердце, казалось, билось где-то в ушах и так громко, что я боялся разбудить свою Кнопку. Стянув последний клочок ткани, выпрямился глядя на Любу. Она, теперь полностью обнаженная, лежала, позволяя любоваться, собой. Кажется, в ней все идеально, и небольшая грудь, и плоский животик, и треугольник темных волос, и стройные ножки и даже маленькие пальчики на ногах… Само совершенство. Как же хотелось, провести рукой по ее коже, покрыть поцелуями каждый сантиметр, обрисовать языком каждое пятнышко. Но я не позволил себе ничего лишнего. Ещё немного посмотрел, а затем спрятал её от себя одеялом.
Быстро покинуть комнату не было возможности, нужно было справиться с возбуждением. Пережав член у основания, стал осматриваться по сторонам, чтоб немножко отвлечься и прийти в себя. Кнопочка тем временем зашевелилась, повернулась на бок и свернулась калачиком. На двуспальной кровати она смотрелась совсем крохотной, полностью оправдывая своё прозвище.
Заставил себя оторвать от неё взгляд. Снова прошёл глазами по комнате, у окна стоял стол, а на нём стопкой были сложены картины. Я подошёл ближе, верхняя картина была моя.
