что я жива благодаря ему, я шепчу ему спасибо.
Илья отстраняется и, обхватив моё лицо своими широкими ладонями, притягивает моё лицо к своему. Я чувствую его дыхание на своем лице. Моё сердце снова ускоряет бег, я не знаю, как реагировать на его близость. Для меня это совершенно новые ощущения. Илья упёрся своим лбом в мой и заглянул в глаза.
— Я даже думать не хочу, что ты это сделала специально. Скажи мне… — он прикрывает глаза и на мгновение замолкает, словно пытается справиться с эмоциями, а потом снова, глядя в глаза, просит. — Скажи, что ты не специально.
Я замираю. И любуюсь его невероятными глазами. Они впервые так близко. Мои мысли путаются от его близости, я теряюсь в своих чувствах и эмоциях.
— Кареглазка, ты ведь не специально? — с мольбой в голосе говорит он. И я не осмеливаюсь сказать правду.
— У меня судорога… — хриплю я, но договорить мне не дают.
Илья притягивает моё лицо ещё ближе и накрывает мои губы своими. Я замираю. Просто не верится, что это реально. Его губы мягкие, но настойчивые, щетина слегка колется. Он нежно целует, вызывая миллионы мурашек по всему телу. Мой первый поцелуй, я приоткрываю губы и кончиком языка дотрагиваясь до его губы. Неуверенно, неумело, но его это не отталкивает, он издает непонятный звук и вот уже его язык проникает в мой рот. Это что-то невероятное. Как много раз я представляла себе эти ощущения, но нет, в жизни это все круче в сотни тысяч раз. Наши языки сплетаются в танце, рука Ильи оказалась на моем затылке, вторая обнимала за плечи. Он не позволял отстраниться ни на секунду, а когда в лёгких закончился кислород и поцелуй пришлось прервать, он снова прижал меня к своей груди.
— Пообещай больше не пропадать. Ты нужна мне, Кареглазка. Слышишь. Мне кажется, я тебя люблю.
А мне кажется, я в который раз перестаю дышать. Только в этот раз причина другая. На глаза опять наворачиваются слёзы.
— И что? Тебе все равно? — задаю вопрос. Самый главный для меня вопрос.
— Ты о чём?
— Ты же видел меня, — голос дрожит.
— Я не совсем понимаю. Видел и ты мне понравилась ещё в самую первую нашу встречу.
— Нет, — я немного отодвигаюсь, чтобы иметь возможность заглянуть ему в глаза. — Ты же видел меня сейчас, когда… Когда вытащил… Ты… Тебе все равно? Тебе не противно?
— Любаша, я не понимаю, — его слова кажутся искренними.
С минуту я обдумываю, а потом отодвигаюсь от Ильи и сбрасываю полотенце. Ничего не говорю. Жду, что скажет он. Он молчит, блуждает глазами по моему телу, его кадык дёргается, когда он сглатывает. Я сжимаю кулаки, готовлюсь быть отвергнутой.
Но Илья молчит и только смотрит, а когда его глаза поднимаются и встречаются с моими… У меня дыхание перехватывает. Зрачки почти закрывают радужку и взгляд поплывший, словно пьяный.
— Кнопочка, — голос охрипший, он прочищает горло. — Ты хоть понимаешь, что сейчас делаешь?
58
Илья
Я смотрел на почти обнаженную Кареглазку. Странно, но до этого момента я действительно не думал о том, в каком она виде. Моей задачей было вернуть ее к жизни. А сейчас она позволила рассмотреть себя. На ней были хлопковые трусики шортиками белого цвета и белый спортивный топ. Мокрая ткань просвечивалась и мне были видны темные кружочки ареол, а ее сосочки призывно торчали. Желание дотронуться, покатать эти горошинки в пальцах было просто зашкаливающим. Сглотнул. Возбуждение прошлось по позвоночнику и стало концентрироваться в одном единственном месте. Меня держало только осознание того, что это Кареглазка, которая только что впервые в жизни целовалась. И напугать ее не входило в мои планы. Но и отвести глаз я не мог. У неё была необычная кожа, словно художник уронил банку с краской, и она неровными кляксами попала на Любу. Хотелось провести пальцами по ее коже, ощутить ее гладкость и шелковистость. Обрисовать пальцами каждое пятнышко. Да чего врать, я хотел гораздо большего. Ее хотел. Всю ее. Такую красивую, невероятную. Заставил себя оторвать взгляд от девичьего тела.
— Кнопочка, — голос охрипший, прочистил горло. — Ты хоть понимаешь, что сейчас делаешь? — спрашиваю Любу. Потому что уверен, она и не подозревает, какое желание вызывает.
— Я… — Она отворачивается, — Ты все ещё хочешь… Хочешь прикоснуться ко мне? — вижу, что слова даются ей с трудом.
— Прикоснуться — это самое малое, что я хочу, — честно отвечаю я. Она поднимает голову и смотрит словно не верит.
— И тебе не противно? — в ее взгляде читалось удивление.
— А почему должно быть противно? — искренне не понимаю.
— Пятна… — она с трудом держится, видно, что глаза снова наполняются слезами. — Они… Они не отталкивают тебя?
Усмехаюсь и притягиваю ее к себе. Прижимаю спиной к груди, правда, ее попка теперь упирается… Или это мой стояк упирается в ее попку. Сути не меняет, но от этого новый разряд проходится по позвоночнику. Ей не очень комфортно и она ёрзает, стараясь найти удобное положение.
— Кнопка, ты издеваешься? — шиплю я. — Не ерзай, пожалуйста, я не железный. А ты слишком желанна.
От этих слов она замирает. Чем снова вызывает у меня улыбку. Моя невинная девочка. Зарываюсь носом в ее макушку и дышу. Ей дышу, моей Кареглазкой.
— Как же я долго мечтал об этом, — так и говорю ей в макушку.
— О чем? — тихо спрашивает Люба.
— Вот так обнимать тебя, быть рядом. Иметь возможность разговаривать… Иметь возможность целовать, — и тут я понимаю, что наконец могу узнать причину, по которой она не хотела со мной встречаться. — Любаша?
— Мм?
— Ты можешь объяснить мне, почему ты не хотела со мной встретиться в реальной жизни? — она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.
— Ты, правда, не понял?
— Правда, — она смотрит в глаза, словно пытается в них рассмотреть ложь. — Кнопочка, не смотри так, я, правда, не понимаю. Ты красивая как куколка. И личико, и фигурка. И душа, она у тебя тоже красива, — я улыбнулся.
— Но я же… пятнистая…
— Но это красиво и необычно — я обрисовываю кончиком пальца пятнышко на ее плече. Ее кожа покрывается мурашками. — Ты, наверное, замёрзла, — спохватился я.
Дотянуться до Любиных вещей, не нарушив наше положение, у меня не получится, поэтому я подбираю свою футболку-поло и натягиваю на Кареглазку.
— Так лучше?
— Да, спасибо, — ее голос дрогнул.
— Эй, Кнопочка, ты чего?
— Почему Кнопочка? — всхлипывая и стирая слёзы, спрашивает она.
— Помимо того, что ты маленькая? — усмехаюсь очевидной вещи. — В детстве дедушка мне
