class="p1">— К-кажись, мне пора до дому… — зуб на зуб уже плохо попадал у затрясшегося от начинающего охватывать его ужаса воителя. — Пожалуй, я пойду…
— Да обожди-ка, опарыш вонючий, не торопись… — Ратибор сгрёб сальные космы собравшегося было дать дёру Гисли, развернул к себе да всадил могучий кулак в объёмный пивной живот Жеребца. Со свистом выдохнув воздух, тот упал на колени, сильно при этом закашлявшись; через несколько секунд рвотный ком подкатил к его горлу. Всё выпитое за сегодня самовлюблённым ловеласом пойло принялось выплёскиваться наружу, к вящему неудовольствию замершего недалече Феофана, что без особого интереса наблюдал за разворачивающимся перед ним представлением, ибо заранее осознавал его итог. Между тем рвало дана пару минут, не меньше. В конце концов, кое-как отдышавшись, Гисли поднял жалостные глаза наверх. В них застыли слёзы.
— П-пощади, прошу… — прокудахтал, заикаясь, весь в соплях викинг. — Я больше не буду… И что на меня нашло?.. Хмель, такой-сякой, собака, моргалы затуманил…
— На меня смотри, замараха! — Ратибор присел сбоку от стоящего на карачках варяга, стараясь не наступить в напруженную им лужицу. — Олаф знал, на кого мы идём? Знал⁈ Что вы замыслили⁈ Явно ведь неспроста затеяли всю эту канитель с набегом! Отвечай, свинья, не то я сейчас устрою так, что ты своими кишками харкать будешь!
— Я-я ряд-довой боец, — Жеребец со страхом взирал в мглистые очи вперившегося в него разъярённым взором рыжеволосого великана. — Клянусь жизнью деток своих, не ведаю н-ничего, окромя того, что приязни как к Святославу, так и к тебе Чернобровый точно не питает… Я бы д-добавил, что он вас ненавидит люто… Ента всё, что я знаю! Простите покорно и п-пощадите, умоляю! Меня четверо поросят ждут, без батьки они совсем одичают… — крупные слёзы бурным потоком текли по жирным щекам знатно труханувшего дана.
— Да помню я, а ещё цыплят выводок… — Ратибор тяжело вздохнул поднимаясь. — Кабы не это, размазал бы я тебя, пачкун плесневелый, по полу, аки шлепок воробьиный… Приберёшь тут всё! — молодой богатырь грозно взглянул на судорожно затрясшего головой норманна, понявшего, что, похоже, ещё пожить ему позволят на этом свете.
— Старче, — Ратибор обернулся к Феофану, — дай этому барану тряпку, пущай убирает свою несуразицу! Заодно пол и в остальных местах сейчас вылижет до блеска! Хоть одно доброе дело в своей никчёмной жизни сделает, помесь ишака и коровы… — дюжий ратник присел недалече, наблюдая, как Жеребец, ползая на локтях, торопливо принялся за уборку, при этом, правда, только ещё пуще размазывая своё непотребство по трапезной.
«Ненавидит нас, значит, Чернобровый? — пасмурные мысли яростным вихрем кружили в голове Ратибора. — Хм… Очень любопытно!..»
Глава 22
«Ты все понял?»
Дубкино. Спустя неделю
— Ну чего, так их и отпустим или, может, рожи начистим напоследок ещё раз? — Ратибор с берега Сигливы хмуро взирал на копошащихся чуть поодаль, у причала варягов ярла Олафа, споро грузивших на два своих драккара бочки с водой, вином и солониной. Также викинги прикупили у местных с десяток живых коз и овец вместе с несколькими гусями, решив, коли есть возможность, пополнить съестные запасы ещё и свежим мясом. Свою долю от набега, массивный кованый сундук, доверху набитый златом и драгоценными каменьями, норманны перетащили на драккар Чернобрового самым первым. Ярл демонстративно игнорировал отряд русичей в сто мечей, отправившийся проследить, чтобы «дорогим гостям» никто не помешал отчалить восвояси из Мирградского княжества. Ратибор с удовлетворением отметил про себя, что от первоначального числа осталось данов не больше шести десятков; всё-таки, что ни говори, а рубка плотная вышла в Долине Злых Духов. О потерях русов в пятьдесят семь витязей могучий гигант старался не вспоминать, ибо буквально закипал от гнева при одной мысли о том, как бездарно полегли мирградские бойцы в той сече.
Чернобровый, синева под глазами которого от прилетевшего ему в нос лба «рыжего медведя» ещё до конца не сошла, вдруг поднял голову и поочерёдно встретился взором с Мирославом, Яромиром и Ратибором. Пламя дикой ненависти неистово сверкало в его чёрных очах. А вместе с ним и некие странные торжествующие огоньки увидели в направленных на них зыркулях три приятеля.
— Глянь, как злобливо пялится! Кажись, как и вещал тебе этот боров Гисли, нас и взаправду на дух не переносят… — тихо проворчал княжий воевода. — Подозреваю, к этому причастен наш рыжебородый дружка, перекурочивший хрюкальники и ярлу, и его правой руке, то бишь лучшему воителю Севера! Вроде так нам Кубальда представили изначально…
— А вместе с тем Олаф, лис хитрющий, явно чем-то доволен… — угрюмо пророкотал Ратибор, наблюдая, как Чернобровый отвёл зенки да рыкнул на своих, велев пошевеливаться с погрузкой.
— Знамо чем… — почесав маковку, ехидно хмыкнул Мирослав. — Ты видел, сколько металла жёлтого да камушков благородных в том сундучке, что варяги уже закинули в свою лоханку? У себя в Северных землях этот ярл, поди, вмиг станет самым богатым среди правителей… А значит, шустро над равными себе возвысится, как ни крути…
— Не в этом дело… — Ратибор гневно сплюнул. — Точнее, не только в этом…
— А в чём же тогда? — Мирослав удивлённо покосился на своего товарища.
— В том, Мирка, что мы сплясали под его дудочку… Сделали так, как он и хотел… Как и планировал…
— И чего же он планировал и хотел, Рат? — Яромир вопросительно поднял брови. — Ежели сделать Мирград намного богаче, то ему ента отлично удалось, уверяю тебя! Я давно не видел Свята таким довольным! У нас казна раз в пять увеличилась, если не больше…
— Не всё так просто, — буркнул сумрачно Ратибор. — Чую я, что на пакость мы попались знатную, но пока лишь размытые очертания бяки этой в тумане мерещатся… Ничего осязаемого… Покамест!..
— Тревожен ты стал и сварлив, друже, — Мирослав неодобрительно зыркнул на братишку по булату. — Это на тебя так приезд Душенеги влияет! Ну ничего! Сейчас спровадим наших синезадых шакалов да пошли, вон, в «Дубраву» завалимся! Кажись, кое-кому не помешает тяпнуть кувшинчик-другой медовухи…
Тем временем викинги практически закончили погрузку, запихивая последнего гуся, что было вырвался из рук одного из норманнов да принялся бегать по причалу, испуганно при этом гогоча. Наконец, и его изловили да закинули на палубу. От толпы данов отделился Кубальд и пружинистой походкой уверенно
