спиной.
«Господи, только не это… ну пожалуйста…»
С оскаленных клыков обезьяноголовой твари прямо на лицо Верене закапала горячая липкая слюна; круглые как плошки немигающие глаза с бешено бегающими зрачками стали разгораться тускло-красным светом, будто подёрнутые пеплом угли.
– А у ни-шуур гла-азки должны быть ещё вкуснее, чем у смертных… попробуем, Йамму?
Рыбоголовый на секунду поднял отвратительную лобастую голову, пророкотал что-то непонятное в ответ, не разжимая хватки на горле Верены, и две другие огромные клешни, с которых стекала мерзкая чёрная слизь, тут же с жадным влажным чавканьем протянулись к её лицу.
«…атаки, которые направлены на органы чувств, могут оглушить тебя только и единственно тогда, когда твоё тело забывает…» – Верене показалось, что она услышала голос Алекса прямо над своим ухом.
Девушка зажмурилась, замирая от леденящего ужаса и отчаянно стараясь не замечать нарастающей во всём теле боли.
Последним усилием воли она ещё попыталась вызвать в памяти тот неясный, спасительный образ, всё ещё слабо мерцающий где-то на самом краю затуманенного сознания…
…под водой, глубоко-глубоко на дне, где вокруг нет времени, где в лёгких нет воздуха, где в груди нет жизни, и всё это совсем нестрашно, нестрашно, нестрашно, ведь разве можно бояться самое себя…
Верена не открывала глаз и не чувствовала больше ничего и никого вокруг – только каким-то образом понимала, что время как будто замедлило своё течение, превратившись в один-единственный, растянутый на бесчисленные часы и минуты миг…
…в котором ты – часть каждого из подводных течений, и часть каждого из воздушных потоков, и ты – вода, и ты – земля, и ты – огонь и ветер, и их энергия – твоя энергия…
Этот миг казался бесконечным, и бесконечной дрожью он отдавался за глазами, пронизывал хлёсткими электрическими разрядами грудь, мучительной пульсацией сводил солнечное сплетение, и она боялась дышать…
«…силы не надо ниоткуда специально извлекать, Верочка, ими пронизан наш мир, надо только их почувствовать…»
…а потом кипящая волна трепещущего света прокатилась по всему её телу от затылка до пят – и Верена в одно слитное, неудержимое движение распахнула ставшие вдруг невероятно огромными серебряные крылья.
Монстров в мгновение ока разметало в стороны мощным порывом поднятого этими крыльями штормового ветра.
Рыбоголового, будто пластиковую фигурку, отнесло куда-то вверх, и тот с размаху врезался прямо в тянущуюся вдоль верхней террасы набережной серую стену, за которой виднелись в темноте ярко освещённые корпуса здания городского парламента. Монстр едва успел оттолкнуться от стены всеми четыремя лапами, отлетев от неё, словно мячик, – и тут же судорожно забулькал, бешено мотая круглой башкой, которая застряла в щели между одним из прутов ограждающей террасу металлической решётки и чьим-то прикованным к этой решётке облезлым велосипедом.
Отвратительный полупаук колобком перекатился к самой воде, пропахав мордой газон и вывернув из него на лету оранжевый мусорный контейнер на тонкой ножке, но тут же вскочил и вновь попытался приблизиться, вытягивая перед собой длинные лапы, с когтей которых всё ещё осклизлыми волосами свешивались обрывки спутанной серой паутины.
Верена молниеносным скользящим движением взметнулась сразу на пару метров в воздух – она сперва даже не заметила, как ноги её словно сами по себе послушно отрываются от земли. С её правой ладони сорвалась длинная гибкая молния, и ярко сверкнувший на фоне ночного неба огненный бич, раскалённым лезвием срезав пару ветвей с растущей у самого края берега ивы, с размаху стегнул обезьяноголового монстра прямо по жуткой ощеренной морде.
Это было совсем иначе, чем в морфотренингах, – сложнее и проще одновременно. Как в танце, когда в какой-то момент перестаёшь думать над каждым своим движением. Как когда берёшь в руки кисть, ещё не зная, какой именно рисунок появится на бумаге, но твоя воля уже создаёт картину, и в какой-то момент та обретает свою собственную жизнь…
– Прочь! Прочь отсюда, тварь!! – всё громче повторяла Верена, наступая.
Пылающий кнут, с каждой секундой делаясь всё длиннее, угрожающе плясал в воздухе продолженим её собственной руки. Ещё один нанесённый со всей силы удар – и обезьяноголовый, распространяя вокруг себя запах палёной шерсти, отлетел прямо на тянущиеся вдоль стены строительные леса.
– ЙАММУ!!! – оглушительно заверещал он, с грохотом обрушивая на себя две подржавевшие стальные конструкции.
Но второй монстр, которому как раз с трудом удалось освободиться из перекрестия металлических балок, в которых он только что бился, шустро сбежал по лестнице на нижнюю террасу и уже по-рачьи пятился от Верены на четырёх лапах к краю набережной, не спуская с неё ярких, словно автомобильные фары, бледно-розовых фасеточных глаз.
В следующую секунду полубогомол с плеском нырнул в плещущую у самого берега чёрную воду. Верена хлестнула бичом ему вслед – водная гладь зашипела, мгновенно вскипая, когда её коснулась сверкающая энергетическая лента, но круглая хитиновая голова так больше и не показалась на поверхности.
Оставшись в одиночестве, обезьяноголовый попятился в сторону, неуверенно перебирая толстыми многосуставчатыми лапами и разбрасывая вокруг себя мокрый песок. Тяжёлые концы тугих искрящихся нитей, которые тянулись у Верены уже из обеих ладоней, стремительно свились в одно массивное многогранное остриё, это остриё описало в воздухе сложную фигуру – и тут же, коротко взвизгнув, снова наотмашь ударило монстра по покрытой встопорщенной чёрной щетиной макушке:
– Убирайся отсюда!!!
Подчиняясь ещё даже не сформулированной до конца мысленной команде, очертания жгучих бичей в руках Верены поплыли в воздухе, превращаясь в мутную расплывчатую фигуру, напоминающую то ли старинный лук, то ли арбалет. Прямо под брюхо гигантскому пауку одна за другой с тонким свистом вонзилось несколько похожих на огненные стрелы золотисто-рубиновых лучей, и тот пронзительно завизжал и подпрыгнул, взметнувшись в воздух сразу на десяток метров.
На мгновение монстр ещё завис над блекло светящимся пешеходным мостом, как будто тоже вознамерившись нырнуть в воду, – но вместо этого вдруг со страшной скоростью завертелся вокруг своей оси, скрещивая перед грудью уродливые лапы…
…и с оглушительным хлопком исчез в облаке резко пахнущего светящегося жирного дыма.
Вокруг разом сделалось оглушительно тихо.
Верена обессиленно опустила руки, чувствуя, как её тело отпускает зверя, – девушка была так вымотана, что ей для этого даже не нужно было уже больше принимать позу силы.
…но, может быть, она всё-таки не так уж и безнадёжна, а?
Бледный как привидение парень всё ещё слабо шевелился у стены, безуспешно пытаясь подняться. Он дышал часто и прерывисто, и Верена явственно слышала, как каждый его выдох – длинный, мучительно медленный – оканчивается протяжным свистящим хрипом.
Девушка поспешно опустилась рядом с ним на колени, пытаясь припомнить технику, которую
