мне спасибо», – думала она, оглядываясь в надежде, не найдется ли где-то рядом недоеденная сосиска. Она залезла под лавочку и потянулась к завалявшейся там банке от газировки, а когда подняла взгляд, то увидела, что над ней склоняется какой-то мужчина в темном костюме. За ним торчал тощий подросток.
– Ты поедешь с нами. Хватит уже. Едем сейчас же.
Женщина обезумела от ужаса и затрясла головой.
– Нет! – сказала она и вцепилась руками в лавку. – Нет, не поеду.
– Мамочка, поедем с нами. Все хорошо. Мы о тебе позаботимся.
– Нет! Весь мир может погибнуть.
– Ну что ты, что ты. Тебе нужно отдохнуть, тебе нужно вымыться и переодеться в чистое. Мы поедем очень осторожно.
Женщина зажмурилась и, рыдая, снова затрясла головой:
– Нет, вы не понимаете. Мне нельзя бередить мир! Нельзя бередить мир!!!
Мужчина кивнул подростку, они взяли женщину под локти и повели к 113-му Она сопротивлялась изо всех сил, кричала и брыкалась, но им все же удалось затащить ее в автобус. Они сели на последнее сиденье, один слева, другой справа от нее, и крепко ее держали, пока автобус не тронулся. Тогда она перестала бороться.
– Теперь мы поедем домой, мамочка, – сказал мужчина, когда автобус покатился по проспекту Миклюбрёйт.
– Вы не знаете, что творите, – проговорила она, всхлипывая. – Вам тоже нельзя бередить мир! Нельзя бередить…
– Праздник Миллиона Звезд! – одновременно выкрикнули все пассажиры.
Все завороженно уставились на красные точки на небе, которые стали срываться и падать на землю, а женщина закрыла глаза.
– Я же вам говорила, что мир погибнет! Я говорила!
Ягель
Лавстар сидел в самолете, держа семечко на ладони. Расчетное время посадки было через двадцать минут, но он утратил всякое представление о времени. Ему казалось, что самолет то рассекает воздух в семь раз быстрее звука, то висит на месте. Тогда все замолкало и воздух насыщался плотной глухой тишиной, а винты самолета крутились не быстрее мельницы при слабом ветерке. Он выглянул в иллюминатор: в воздухе висела ледяная пыль, и иней нарастал на крыльях, как будто ягель, и оседал на стеклах, как если бы на них кто-то дышал. Лавстар захотел подбодрить себя вслух, но вышел только протяжный стон: «мммм». Он обнаружил маленький участок не затянутого инеем стекла и стал смотреть через него на землю, на лунно-серую пустошь, а крылья тем временем все обрастали ягелем – но тут время снова пошло, иней мгновенно растаял, а сам Лавстар завопил:
– Праздник Миллиона Звезд!
Его всего передернуло, и семечко выпало на пол. Он упал на четвереньки и в отчаянии принялся его искать. «Как он посмел заставить меня реветь его лозунг?» – произнес он, давясь рыданием, и стал шарить под столиком. Наконец он заприметил семечко, как можно осторожнее подхватил его и вздохнул с облегчением. Он стал разглядывать семечко на ладони: оно посерело и больше не трепетало. «Может быть, оно уже умерло», – подумал он, пугаясь все больше. Как это: на глазах всего мира он выйдет из самолета с мертвым семечком в руке! Он должен был убедиться, что семечко живое, и для этого направил в него молитву, плотно сложив руки: «Боже милостивый, не дай этому семени погибнуть», – но семечко не стало вновь дрожать. Он сжал зубы и огляделся. Нужно было какое-то подтверждение. «Может быть, надо говорить “ты, кто еси в том месте”?» – подумал он и содрогнулся от этой мысли, но проверить было необходимо. Нужно было понять, что произойдет в таком случае. И вот он закрыл глаза, сложил руки в молитве и произнес горячо, изо всех душевных сил, обращаясь к тому, кто держит семечко: «Милостивый Лавстар, не дай этому семени погибнуть». Молитва раздавалась гулко, как в большом пустом пространстве, и прокатилась эхом у него в голове, а потом у него как будто замкнуло сердце, его стрелой пронзила боль, а пульс на мгновение остановился. Лавстар хватал ртом воздух и держался за грудь. «Странно, – подумал он. – Сердце начинаешь чувствовать, только когда оно перестает биться».
Когда он открыл глаза, самолет заливали алые лучи. Он прищурился, выглянул наружу и увидел, что все небо было испещрено красными точками, так что земля внизу казалась уже не лунно-серой, а огненно-красной; самолет снижался.
Время остановилось, доли секунды превратились в часы. Лавстару слышался тяжкий гул, словно затяжной гром, словно бездонный бас. Из иллюминаторов вдруг пропал свет, а самолет медленно перевернулся брюхом вверх – так медленно, что Лавстар без труда смог отследить это движение. Он прислушался внимательнее и разобрал, что звучавший гул – это очень замедленный шум. Самолет летел спиной вниз, но Лавстар встал и спокойно прошел в носовую часть, открыл дверь в кабину пилотов – но там не было ничего. Перед его глазами было только зияющее черное небо, нет, бесконечно зияющее красное небо, усыпанное горящими телами, как будто подвешенными на одной веревке, все на одной высоте; это одно из них только что сорвалось и оторвало кабину пилотов от его личного самолета. Он опустил взгляд вниз, на красно-белый ледник, и понял, что полет окончится именно там. Поэтому он сжал семечко покрепче в кулаке и шагнул в ночь.
Он падал на землю, как снежинка в пургу, и хотя сопротивление воздуха угрожало сорвать с него одежду, он не чувствовал холода, потому что каждая доля секунды длилась целый час, и за десять часов вся его жизнь пробежала перед его глазами, словно проявляющаяся пленка. Когда он ударился о ледник, он не почувствовал ничего. Сигналы боли не проникали в его мозг через сломанный позвоночник. Он посмотрел вверх и задумался: с какой же высоты он упал, – потом увидел, как из-за облака падающих тел светит его звезда, но не подозревал, что у него оторвана нога, лопнула печень и разорвалось сердце. Звезда Лавстара тускло мигнула и погасла. «Вот еще кто-то умер», – подумал Лавстар и крепче сжал семечко в кулаке.
Праздник миллиона звезд
«Праздник Миллиона Звезд!» – проревел весь мир в один голос. В каждом доме, в каждой деревне и в каждом городе люди выкрикивали одни и те же слова. Они звучали в коридорах психбольниц, раздавались эхом в палатах родильных домов, гремели в залах заседаний парламентов и в директорских кабинетах корпораций, их произносили даже воры-домушники и наемные убийцы на задании. «Праздник Миллиона Звезд!» – раздавалось из уст дикторов новостей, ведущих ток-шоу, бессимптомных рекламных носителей, ревунов, спортсменов и уличных музыкантов. Об этом стонали женщины в момент оргазма
