Но он по-прежнему страстный любитель и коллекционер живописи.
– Он продал ее… Но – по слухам, – покидая дом, пробормотал Хейзелл. – Это очень сомнительно… Никто не знает, на что готовы эти энтузиасты, когда по-настоящему нацелились на какую-то вещь. Порой они вместе с головой теряют всякое понятие о чести и совести. Я знавал чудаков, которые просто крали у друзей коллекции марок или бабочек. А если в этом что-то есть? Ну и скандал тогда разразится! Думаю, если удастся предотвратить шумиху, все будут мне благодарны. Так что придется сделать выстрел наудачу. К тому же надо все-таки разобраться, как платформа попала на боковую ветку.
Раз уж Хейзелл напал на след в загадочном происшествии на железной дороге, он не стал попусту терять время. Не прошло и часа, как он уже направлялся по адресу, который получил в Скотланд-Ярде. По пути туда он достал из сумки карточку, написал на ней «От графа Рингмора» и положил в конверт. «Ход, конечно, рискованный, – сказал он про себя, – но игра стоит свеч».
Дверь ему открыла женщина. Когда он спросил Аллена, она взглянула на него с подозрением и ответила, что мистера Аллена, кажется, нет дома.
– Передайте ему это конверт, – сказал ей Хейзелл.
Через пару минут женщина вернулась и пригласила последовать за собой.
При входе в комнату его встретил настороженным взглядом низкорослый, жилистый мужчина со злыми глазами.
– Слушаю, – рыкнул он. – В чем дело?.. Чего вам надо?
– Я пришел по поручению графа Рингмора. Вы поверите этому, если напомню вам Черн, – ответил Хейзелл, сразу же выкладывая свой козырь.
– Понятно, – заявил мужчина. – И что дальше?
Хейзелл резко развернулся, неожиданно запер дверь, сунул ключ себе в карман и снова повернулся к мужчине. Тот было подался вперед, но Хейзелл мгновенно выхватил и нацелил на него револьвер.
– Вы… детектив?
– Нет… Я же сказал, что пришел по поручению графа… Он хочет, чтобы я уладил с вами наши дела.
– О чем ведет речь этот старый дурак? – спросил Джеффриз.
– Ага! Вижу, вы в курсе дела! А теперь спокойно выслушайте меня и раскиньте как следует мозгами. Вы подменили недавно ночью в Черне картину.
– Похоже, вы много знаете об этом деле, – сбавив тон, проворчал мужчина.
– Верно, очень много. Но пока что не все. Вы сваляли дурака, оставив на рычаге свои отпечатки пальцев. Понятно?
– Это еще как? – воскликнул Джеффриз, явно теряя уверенность.
– Вымазали руку в смазке и оставили на ручке отпечаток большого пальца. Я сфотографировал его, и в Скотланд-Ярде его опознали.
Мужчина негромко выругался.
– Так чего вы все-таки хотите? – спросил он.
– Сейчас поясню. Вы ведь, наверно, получили неплохой куш за эту работенку.
– Даже если получил, то не собираюсь брать всю вину на себя. Я так и сказал старику. Он куда хуже меня! Ведь это он поручил мне достать картину. Так что когда все выплывет наружу, пусть получает по заслугам… Наверно, он хочет, чтобы его имя не упоминалось, поэтому вы и пришли ко мне, так?
– Вы не совсем правы. Так что послушайте меня. Вы грабитель и заслуживаете наказания. Но я действую чисто в личных интересах. Полагаю, что если я верну настоящую картину ее владельцу, то к общему удовлетворению шума и скандала удастся избежать. Старый граф уже получил от вас картину?
– Пока что нет, – признался мужчина. – Уж очень он хитер. Но ему известно, где она. Мне, конечно, тоже.
– Ага! Вот теперь вы рассуждаете разумно! Послушайте. Сейчас вы облегчите душу, а я все запишу на бумагу. Вы поклянетесь перед нотариусом, что сказали чистую правду… Само признание ему смотреть необязательно. Бумага будет у меня на всякий случай. Но если вы поможете мне вернуть картину сэру Гилберту, то я никому ее показывать не стану.
После некоторого уточнения и обсуждения Джеффриз согласился все объяснить. Пока он рассказывал, Хейзелл достал из кармана бутылку молока и ломоть цельнозернового хлеба, невозмутимо проделал свои «упражнения» и съел свой «ленч». Тем временем Джеффриз рассказал такую историю:
– Все это дело на совести старого графа. Неважно, он нашел меня или я его и кто все придумал. Не в этом дело. Все эти годы он держал подделку в чулане, не теряя из виду настоящую картину. За копию он заплатил очень дорого и все время мечтал завладеть оригиналом. Сами понимаете, он помешался на картинах… Ну, в общем, как я уже сказал, он спрятал подделку и распустил слух, что продал ее. А сам всегда надеялся как-то поменять ее на оригинал. Тут ему подвернулся я и проделал всю работу. Дело было трудное, и мы провернули это втроем.
– Мы выяснили, на каком поезде перевезут картину… Это оказалось просто. Я подделал ключ для отпирания рамы, так что открутить болт не составило труда. Стрелки я как следует смазал, так что они должны были сработать отлично. Один парень был со мной, на боковом пути, чтобы затормозить платформу, когда она туда заедет. Я должен был орудовать стрелками, а другому парню досталась самая трудная работа. Он ехал в поезде на той самой платформе, прячась под брезентом. С собой он вез два прочных троса с крюками на каждом конце.
– Когда состав прошел Аптон, он взялся за дело. Товарные поезда движутся очень медленно, так что времени у него хватало. Считая от последнего вагона с тормозной площадкой, нужная нам платформа была пятой. Парень сперва с помощью одного троса соединил четвертый от конца вагон с шестым, закрепив крюки на боковинах, причем середина троса оставалась у него в руке свернутой в бухту. Потом, когда поезд пошел по спуску, он отцепил платформу, где находился сам, от четвертого вагона. У него с собой были нужные для расцепки инструменты, так что сделать это было несложно. Потом он стравил слабину троса, так что тот полностью натянулся. Потом вторым тросом он соединил свою платформу с шестым от конца вагоном, отцепил ее от этого вагона и стравил слабину троса.
– Вот что произошло дальше. Последние вагоны состава теперь соединялись с помощью троса напрямую с шестым от конца вагоном. Нужную нам платформу короткий трос тоже связывал с тем же вагоном. Мой напарник и сам перебрался на шестой вагон, держа в руке острый нож. А все остальное было совсем просто. Я держал рычаг, придвинувшись вплотную
