Разве не странно?
Не странно, Макс, — неожиданно звенит в моем мозгу Голос, — не странно, а божественно. Божественно и прекрасно. Вы все шестеро — произведение искусства. Радуйся этому!
Ладно, ладно, как скажешь. Вот только перестану бегать от ирейзеров да от полицейских и сразу начну радоваться. Произведения искусства. Или уроды-мутанты. Это ведь как повернуть. Стакан наполовину пуст или наполовину полон. Ты что думаешь, я не отдам, не моргнув глазом, свои крылья за нормальную жизнь с нормальными родителями и нормальными друзьями?
В ответ голова моя булькает глуховатыми смешками: Да хватит тебе, Макс, ваньку валять. Мы оба знаем, что это неправда. Ты с тоски умрешь от нормальной жизни в нормальной семье.
— Тебя никто не спрашивает!
— Не спрашивает что? — удивленно трогает меня за плечо Надж.
— Ничего-ничего, это я так.
На вот тебе, пожалуйста. Одним классные способности чужие мысли читать и под водой дышать, а другим — от Голосов ни крестом, ни пестом не отделаться. Кому, спрашивается, повезло больше?
Макс, а теперь рассуди. Что бы ты сейчас сделала, если бы все, что ни пожелаешь, было в твоей власти?
Ммм… я об этом никогда не думала. Во-первых, летать я уже умею. Чужие мысли читать, как Ангел, было бы совсем неплохо. Но, с другой стороны, тогда всегда будешь знать, если тебя кто-то не любит. А поделать с этим все равно ничего не сможешь. Так что насчет чужих мыслей — не уверена.
Может быть, ты захочешь спасти мир? — говорит Голос. — Ты когда-нибудь на эту тему задумывалась?
Не буду я никакой мир спасать, оставь свое спасение мира взрослым. Пусть они этим спасением занимаются.
Нет, Макс. Взрослые мир только губят. Подумай-ка лучше про это.
116
Ночью меня разбудил низкий, бархатный, полный нескрываемой угрозы голос:
— Смотри-ка, кто пришел вас навестить! Встречайте гостей.
Я напряглась, будто натянутая тетива лука, и только приготовилась вскочить, как на горло мне встал грубый ботинок и намертво пригвоздил к земле.
Ари, вечный мой враг Ари.
Еще секунда — проснулись Клык и Игги, а я выбросила свободную пока руку толкнуть Надж.
В венах пульсирует адреналин, напружинивая мышцы в полную боевую готовность. Ангел проснулась и, к моему облегчению, не раздумывая, с места взмыла в воздух. Крепко прижимая к себе Селесту, зависла футах в двадцати над землей. Ясно вижу, как она смотрит вниз, и на ее лице застывает выражение неподдельного ужаса.
Из положения лежа оглянуться вокруг не так-то просто. Но мне все же как-то удается приподнять голову. Отчаянный крик сам собой вырывается у меня из груди. Мы окружены. Столько ирейзеров я в жизни не видела. Сотни и сотни. Они там в Школе зря времени не теряют. Видно, плодят их теперь пачками.
Ари наклоняется ко мне и шепчет:
— Ты, когда спишь и рот у тебя закрыт, прямо конфетка. Так бы и съел. Жаль только, что косы обстригла.
— Тебя не спрашивают. Заткнись! — яростно пытаюсь вырваться из-под его сапога.
Он ржет и, надавив ногой посильнее, игриво проводит когтем по моей щеке:
— Люблю бешеных девчонок!
— Ну-ка, прочь от нее! Убери, тебе говорят, руки! — Клык остервенело бросается на Ари. Он пудов на сто легче противника, но на его стороне внезапность нападения, холодная дикая злоба и жажда крови. Я пару раз видела его таким. В таком состоянии он поистине страшен.
Игги и я кинулись было ему на помощь, но в нас тут же вцепились ирейзеры. Только успеваю крикнуть:
— Надж, Газ! Вверх и прочь! Немедленно!
Они беспрекословно подчиняются и взвиваются в воздух. Несколько ирейзеров подпрыгивают ухватить их за ноги, но ребята мои оказались расторопными. И секунду спустя они уже вне досягаемости и хлопают крыльями рядом с Ангелом. Молодцы! Одной заботой у меня меньше!
Как могу стараюсь сопротивляться. Но трое здоровенных волчин держат меня за руки и за ноги, и троих мне не одолеть.
— Клык! — ору я что есть мочи. У него уже разодрана щека. Когти Ари разорвали ее в кровавые клочья. Они остервенело катаются по песку, и в пылу битвы Клык глух ко всему, и к моим воплям, и к своей боли.
Ни в каком боксерском поединке Клыка бы не поставили против Ари. Какова бы ни была наша нечеловеческая сила, она уступает простой мускульной массе обычного взрослого ирейзера. Но Клык сражается не на жизнь, а на смерть и, похоже, размозжил-таки Ари ключицу.
Тот взвизгнул, оскалил зубы, отступил на шаг, размахнулся, крутанул Клыка вниз головой и изо всех сил хряснул его о землю. Длинная черная челка бессильно мотнулась, глаза закрылись, и Клык безжизненно рухнул на песок.
Ари еще раз приподнял его за голову и снова звезданул ею о камень. И еще, и еще.
— Прекрати! Остановись! Перестань! — Исступленная ярость застилает мне сознание и, забыв обо всем на свете, атакую схвативших меня ирейзеров головой, локтями, чем попало, кусаюсь, царапаюсь, брыкаюсь. Наудачу дернув коленом, попадаю одному из них в пах. Он орет и выкручивает мне за спиной руку.
Клык немного приходит в себя, слабо приподнимает веки. Увидев нависшую над ним морду Ари, хватает полную горсть песка и швыряет Ари в глаза. Воспользовавшись выигранной передышкой, вскакивает, выбрасывает вперед поднятую ногу и с силой ударяет противнику в грудь. Пошатнувшись, Ари задыхается и складывается пополам. Но мгновенно выпрямляется, подпрыгивает и локтем шарахает Клыку в переносицу.
Сквозь слезы вижу фонтан крови и медленно оседающее тело Клыка. Плачу, но не могу выкрикнуть ни слова — рот у меня зажат когтистой лапой ирейзера.
Как в замедленной съемке, Ари наклоняется над поверженным Клыком, раскрывает ощеренную пасть. Его обнаженные клыки вот-вот кровожадно вопьются Клыку в горло.
— Тебе конец! — свирепый рык звучит как смертный приговор моему брату.
«Боже! Боже, спаси Клыка. Боже, не оставь Клыка на растерзание этому выродку», — молюсь я про себя.
— Ари!
Мать честная! Я хорошо знаю этот голос!
Джеб! Мой приемный отец! Мой злейший враг!
117
Джеб легко раздвигает толпу ирейзеров, и они покорно расступаются перед ним, словно он Моисей, а они дети Израилевы. В глазах у меня сверкает праведный лютый гнев. Мне по-прежнему странно видеть его. Тосковать по нему, а не презирать — вот привычное состояние моей смятенной души.
Клык лежит без сознания, но еще дышит. Ари, помедлив, отпускает его. Вонючие смертоносные челюсти все еще готовы сомкнуться на горле моего брата.
— Ари, — жестко повторяет Джеб. — Ты забылся. Тебе какие даны приказания?
Не спуская глаз с Ари, он неспешно движется ко мне. Нескончаемые секунды тянутся, как часы. Наконец медленно-медленно Ари отступает от Клыка, оставив его тело лежать на песке неестественно вздыбленной грудой.
